Они шагали рядом – два мира чувств и понятий,
неспособные сообщаться.
Уильям Голдинг
– Почему она одна стоит? А не с детьми играет? Вон, смотри, как бегают все, – сказала тихим, скрипучим голосом женщина.
– Хочет и стоит, тебе, что не сидится? Отстань от ребенка, – посмотрев на свою дочку, стоявшую в луже, а потом на жену, ответил мужчина в шляпе. Его руки непринужденно развалились на спинке скамейки, – Ты бы предпочла бегать за детьми как другие родители, спокойный у нас ребенок. Хорошо же.
– Пойду отведу ее к детям, – вставая, буркнула самой себе женщина, даже не глядя на своего мужа.
– Ань, что к ребенку пристала, за то следить не надо, ей еще лет мало для беганья с другими, упадет еще, только ходить научилась, – собрав руки, ответил он, тоже сам себе.
Наблюдая за своей женой, он немного вытянулся.
Маленькие, светлые кудри прыгали в такт шагам; юбка шелестела, стараясь разгладить полосы замятин. Немного располневшая женщина подошла к своей дочке.
Она стояла спиной к родителям; в зеленых, резиновых сапогах, практически по середине лужи и водила палочкой: туда-сюда. По мутной воде шли полосы, еле заметно исчезая по темным краям асфальта. Поднимаясь волнами чуть выше подошвы сапог. Её мама подошла к ней, наклонилась и взяла девочку за руку. Девочка вздрогнула и краем глаза посмотрела на свою руку.
“Мама”
Продолжая так же смотреть на рябь. Платьице в цветочек покачивалось вместе с ней.
Мама потянула её и повела в сторону песочницы, ближе к другим детям.
– Вот, смотри, все играют и ты поиграй, – сказала мама умоляющим тоном, – Подружись с кем-то. А то что ты все в луже стоишь, как будто бросили тебя. Я смотреть не могу на тебя. Вот, и дети бегают друг за другом. Может хоть на качелях покатаешься, – рука дернулась в другую сторону, и они пошли в сторону качелей, – но тут мама резко остановилась, – Ну, чего ты хочешь? Качели? Песочница? – наклоняясь над девочкой, – Леся?
Девочка смотрела на палочку у себя в руке, немного качая ей, как будто она все еще стоит на небе и разгоняет облака. Мама опять потянула её.
– Ты меня не слышишь? Не хочешь играть, домой тогда пошли. Идем домой, – обращаясь уже к отцу дочки, таким же скрипучим, тихим, не меняющимся тоном, – Не хочет она играть, пойдем домой.
– Моя девочка не хочет играть? Пойдем дома поиграем, – взяв на руки Лесю папа зашагал.
Они пошли протоптанной тропинкой между домами.
Не замечая усердий дворников, ранняя осень в своей красе разбрасывала листья. Блики солнца бегали по двору. В воздухе пахло пылью, хотя всю ночь капал дождь.
За все лето разогретая земля старалась напиться. Оставляя напоследок влажные листья под деревьями.
На детской площадке осталось пару мамочек и четверо детей разных возрастов, те кто постарше играл в догонялки, как заведенные, неустанно бегая друг за другом. А мальчик и девочка лет двух-трех сидели в песочнице. Копались лопатками, сгребая себе на штаны желтый песок. Их мамы собрались на одной скамье и бурно что-то обсуждали.
Леся через папино плечо смотрела на детей, детскую площадку, деревья.
– Что ты к ней пристаешь, она маленькая еще, не понимает, что ты от неё хочешь; свежим воздухом дышали, хорошо сидели, – сказал папа, смотря на свою девочку, а она заулыбалась и отвернулась.