Панельная шестнадцатиэтажка, в которой жила Алина Дельфинова, всегда отличалась хорошей слышимостью между квартирами. Звук гулял от комнаты к комнате, от этажа к этажу крайне причудливыми и извилистыми путями, вероятно, из-за сложной схемы вентиляционных каналов.
Например, в кухне Алина периодически слышала застольные песни как будто бы соседей сверху. Но вот какое дело – над ней жила благообразная одинокая старушка, и такой привычки за ней не водилось.
В комнате иногда было слышно, как девочка играет в мяч, напевая песенку, и роняет на пол что-то тяжелое. В другие же дни женское контральто страстно умоляло о чем-то Василия. Это было похоже на правду, хоть Алина и не была знакома с соседями сверху.
При этом в ванной ни песнопений, ни Василия, ни девочки слышно не было. Зато периодически папа, ругаясь на чём свет стоит, купал сына («Рома, прекрати орать! Я мою тебе голову, а не отрезаю ногу!»). А еще безымянная девушка звонила многочисленным подругам и рыдала в трубку, изливая на них свои жизненные невзгоды. Последняя доставала Дельфинову особенно сильно, потому что ответов собеседников слышно не было, а печальные обстоятельства и лихорадочные вопросы были раз от раза не слишком оригинальны.
Однажды вечером Алина вернулась домой очень поздно и очень злая. По вечерам после работы она обычно подрабатывала репетиторством – занималась с желающими английским или французским. В тот день она с самого утра чувствовала себя неважно, но занятие отменять не стала. Старшеклассница готовилась сдавать экзамен, и каждый день подготовки был на счету. Да и цена за занятие приятно радовала. Правда ехать нужно было на другой конец города, в Купчино, а там ещё от метро на троллейбусе добираться.
Дельфинова уже подъезжала к нужной остановке, когда в кармане завибрировал телефон.
– Алина Игоревна, добрый вечер, это мама Лизы.
– Здравствуйте… – в груди шевельнулось недоброе предчувствие.
– Извините, что так поздно сообщаю, но моя дочь приболела, так что давайте сегодняшнее занятие отменим.
Вежливая полуулыбка на лице у Дельфиновой от этих слов непроизвольно трансформировалась в зверский оскал. Девочка же не пять минут назад «приболела»? Так отчего же заранее было не предупредить?! Но клиент, который за полуторачасовое занятие готов выложить две тысячи, на дороге не валяется, так что Алина стиснула зубы и, пожелав вслух Лизе скорейшего выздоровления, а про себя её маме хоть чуточку совести, злобно пихнула телефон в сумку. По законам вселенской несправедливости аппарат в кармашек с первого раза не попал, а выскользнул, стукнулся о ручку кресла и полетел куда-то под ноги. Пришлось искать его среди ботинок других пассажиров, неловко извиняясь, а когда Алина, наконец, нашарила силиконовый чехол, то обнаружила на экране трещину, по форме напоминающую злорадную ухмылку.