Грейс
Кольцо в форме пламени, принадлежавшее моей покойной маме, – единственное, что сохранилось после пожара.
На вид оно напоминало дешевку. Такое можно вытащить из пластмассового яйца, если засунуть доллар в автомат из торгового центра. По словам бабушки Савви, мама всегда хотела отдать кольцо мне.
Она рассказывала, что огонь – символ красоты, ярости, возрождения. Досадно, что для меня он стал всего лишь символом краха.
Перед сном бабуля рассказывала сказки о фениксах, возрождающихся из собственного пепла. Она говорила, что этого мама и хотела – возвыситься над реалиями и одержать верх.
Моя мама хотела умереть и начать жизнь заново.
Из двух ее желаний сбылось только одно. Что до меня? Исполнились оба.
17 ноября, 2015 год
Грейс шестнадцать лет
Очнувшись на больничной койке, я сразу же попросила медсестру помочь мне снова надеть кольцо. Я поднесла его к губам и прошептала пожелание, как учила меня бабушка.
Я не стала загадывать быстрой выплаты страховой суммы и не пожелала, чтобы в мире исчезла нищета.
А попросила лишь вернуть мне красоту.
Вскоре я отключилась, вымотанная самим фактом своего существования. Во сне мне удалось уловить обрывки фраз посетителей, хлынувших в палату.
«…самая красивая девочка в Шеридане. Изящный носик. Шикарные губы. Голубоглазая блондинка. Так жалко, Хизер».
«А могла бы стать моделью».
«Бедняжка даже не подозревает, что ее ждет, когда проснется».
«Ее спокойной жизни пришел конец».
Я медленно выходила из медикаментозного сна, не зная, что ждет меня в реальной жизни. Словно плыла по перебитому стеклу. Малейшее движение причиняло боль. Я лежала с закрытыми глазами, слыша, как приходили и уходили посетители: одноклассники, лучшая подруга Карли и мой парень Такер. Они перешептывались, охали и гладили меня по руке.
Еще не придя полностью в сознание, я слышала, как они плачут, вскрикивают и что-то неуверенно бормочут.
Моя прежняя жизнь, состоящая из школьных постановок, тренировок в группе поддержки и украдкой сорванных под трибунами поцелуев с Такером, казалась теперь недосягаемой, неправдоподобной. Развеялись чары сладостно-беспощадного заклинания, которое на меня наложили.
Я не хотела сталкиваться с реальностью, поэтому, даже когда очнулась, не стала открывать глаза. Держалась до самой последней минуты.
До тех пор, пока в палату не зашел Такер и не просунул между моих безвольно лежащих пальцев письмо.
– Прости, – хрипло прошептал он. Я впервые слышала в его голосе неуверенность и усталость. – Я больше не могу и не знаю, когда ты очнешься. Это нечестно по отношению ко мне. Я слишком молод для… – Такер затих, и стул под ним заскрипел по полу, когда он резко вскочил на ноги. – Просто прости, ладно?
Я хотела попросить его замолчать.
Признаться, что пришла в себя.
И жива. Ну, вроде того.
Что специально тянула время, так как не хотела знакомиться со своим новым обликом.