Остановив машину возле ворот подмосковного дома, Энджи устало уронила руки на колени:
– Ничего себе домина! – присвистнул Егорша, с удивлением разглядывая в темноте очертания внушительного поместья.
Ярый, всю дорогу примерно спавший в багажнике, вскочил на лапы и тихо заскулил, требуя выпустить его наружу.
– Да, братец, ты долго терпел, – обернулся к нему Егорша и ласково потрепал пса по загривку. – Ну что, заезжаем? – спросил он Энджи.
– Электричество выключено, ворота сами не откроются, возьми ключи, – протянула она ему связку, – вот этот круглый от калитки. Как зайдёшь, слева будет распределительная коробка. Разберёшься? У меня сил нет.
– Конечно, – усмехнулся он, – я же всё-таки физик.
– Ну, дерзай! – откинулась она на подголовник.
Выбравшись из машины, Егорша потянулся, разминая затёкшие мышцы. Через пару минут металлический лязг отползающих в сторону ворот возвестил о том, что он справился с задачей. Шурша шинами по гравию, джип медленно заехал на территорию.
– Дом, милый дом! – вздохнула Энджи и вылезла из машины.
Лёжа со стаканом апельсинового сока в пенистой ванне и наслаждаясь лаской душистой тёплой воды, она поймала себя на том, что не чувствует ожидаемого покоя. Казалось бы, сбылась, наконец, её мечта вырваться из проклятого дома Прасковьи, но умиротворения не приходило.
«Я просто устала, мне нужно отоспаться и отдохнуть и тогда всё придёт в норму».
Первую неделю после приезда они так и делали – валялись до полудня в постели, вечера коротали у камина и никуда не выходили, тем более что погода не располагала к прогулкам. Наступивший октябрь заливал посёлок ледяным дождём, изредка переходящим на мелкий град. Ветер беспрестанно дул, пытаясь пробраться во все щели и, ворвавшись на чердак, яростно завывал, пугая жильцов тоскливыми стонами.
– Здесь всегда так в октябре? – подкидывая дрова в камин, спросил Егорша у закутавшейся в плед Энджи.
– Да нет, – мотала она головой, – октябрь бывает и очень тёплый, а вот в этом году что-то рано похолодало.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, с тревогой вглядываясь в бледное лицо.
– Что-то не очень, живот крутит, – поморщилась она, пытаясь устроиться поудобнее.
– Надо бы тебе к врачу съездить.
– Да, я думаю в понедельник и поедем, а сейчас, если ты не против, я пойду спать.
– Конечно.
Энджи, с трудом выбравшись из кресла-качалки, встала и направилась к лестнице на второй этаж. Ярый пошёл за ней.
– Эй, а ты куда? – окликнул его Егорша.
Пёс обернулся, тоскливо вздохнул и последовал за девушкой.
В понедельник они, как и запланировали поехали к врачу. Ярый, не отходящий в последнее время от Энджи ни на шаг, проявлял незаурядную смекалку, пытаясь занять место в машине. Он был сильно возбуждён и, поскуливая, кружил около, улучая момент, чтобы забраться на сидение. Егорша пару раз вытаскивал отчаянно упирающегося пса из салона и, в конце концов, закрыл того в вольере. Отъезд за ворота сопровождался возмущённым лаем, переходящим в тоскливый вой.
– Что с ним такое? Неужели так понравилось ездить в машине? – недоумевал расстроенный поведением пса Егорша. – Тебе не кажется, что он в последнее время ведёт себя странно?