Читать Икар должен упасть

Сколько тайн хранит в себе бесконечность?

Сколько историй таит она в себе?

Одна из них ждала меня где-то здесь, на борту стального гиганта, что летел во мраке и пустоте космоса к новому дивному миру. Тысячи колонистов на его борту мирно спали в криокапсулах, ожидая своего часа. Я находил это довольно занятным – они закрыли глаза ещё на Земле, а откроют их уже на совершенно иной планете, где им будет суждено построить новую цивилизацию с учётом ошибок старой. И два этих мгновения разделял лишь сон. Долгий-долгий сон длиной в двадцать лет. Многие из них, открыв глаза, даже не поймут, что произошло. Некоторые даже решат, будто что-то пошло не так, и они до сих пор на Земле, но… они не знают. И узнают ещё очень нескоро.

Земли больше нет.

Я огляделся.

Серость. Холод. Сталь. Тусклое и мерцающее аварийное освещение добавляло привкус ржавости, своим противным писком перекрывая размеренный и тихий гул двигателей Кюранова-Хиггса. Только яркие индикаторы над дверными проёмами горели зелёным цветом, указывая направление к спасательным капсулам.

Я не хотел умирать. Чуть меньше этого мне хотелось бы оказаться в спасательной капсуле в десятках световых лет от ближайшей населённой планеты, в надежде, что инерция доставит меня в пункт назначения. И хуже всего, что лететь придётся долго. Непомерно долго, ведь самого двигателя Кюранова-Хиггса в капсулах нет, и весь путь займет в лучшем случае пару сотен лет. В худшем, я проскочу мимо обитаемых миров или вообще столкнусь с метеоритом, упаду на безжизненную планету, газовый гигант или звезду.

Столкновение с Бездной выбило меня из колеи, и я абсолютно не понимал, что мне делать. Остаться на корабле, в надежде, что тревога ложная или экипаж сумеет всё исправить? Отправиться к капсулам и сбежать в неизвестность с минимальными шансами на выживание? Или вызвать Абтоя, потратив последнюю оставшуюся услугу в уплату его старого долга? И зачем я вообще сунулся на этот корабль, когда у него на борту огромными буквами написано «Икар»? А ведь ещё недавно я был на Земле, решая, как бы мне поскорее оттуда убраться. Пока весь мир с замиранием сердца вслушивался в слова Уильяма Троя, я с ужасом осознавал, что жить Земле осталось считанные годы.

Сам Уильям был неоднозначной и определённо незаурядной личностью. Ему удалось проделать путь от простого биолога до главы собственной корпорации. Случилось это во многом благодаря созданию им технологии безопасного удлинения теломер в хромосомах, то есть естественного омолаживания организма. Все предыдущие попытки всегда оканчивались неконтролируемым делением клеток, что приводило к онкологии. Новая же методика казалась безопасной, пока не выяснилось, что в 99-ти процентах случаев она, в итоге, приводила к полной потере теломер, из-за чего подопытные состаривались и умирали в течении нескольких лет. Однако, даже одного процента вероятности хватило, чтобы привлечь многомиллиардные инвестиции, а так же нанять лучших адвокатов, чтобы выиграть все дела из-за многочисленных смертей тех, кто добровольно согласился на опыты.

Благодаря огромному капиталу Уильям объединил под своим началом множество перспективных учёных со всей Земли, среди которых оказался и Виктор Кюранов, который разработал механизм прямого взаимодействия с полем Хиггса. Под контролем Уильяма Виктор сумел создать работающий прототип, что, в теории, позволял не только придать физическим объектам безмассовость, но и довести массу до отрицательных значений. В итоге, первый летательный аппарат, оснащённый прототипом двигателя Кюранова-Хиггса, смог долететь до Альфы-Центавры и вернуться чуть менее, чем за два года. Далее последовали ряд запусков с более крупными кораблями. На них улетали лабораторные мыши, тараканы и ящерицы, а так же запас корма на несколько лет. Обратно возвращались однородные массы чего-то, отдалённо напоминающие органику. После череды неудач удалось установить верный принцип и скорость локального изменения поля Хиггса, чтобы животные не только сохраняли свою молекулярную целостность, но и доживали свои годы без образования патологий в организме.