Читать Река

Жене Татьяне. Главному человеку в моей жизни.

Лучший способ предсказать будущее – это изобрести его.

(Д. Габор)

Она казалась бескрайней. Хотя иногда и угадывалось вдали нечто, указывающее на признак берега. То силуэт высохшего дерева, то размытая расстоянием, неясная линия холмов. А, может быть, всё это подбрасывало ему воображение, обрывки прежнего опыта. Прежней жизни. Сейчас, в реке, всё было совсем не так. Вода вокруг тела была какой – то разряженной, полувоздушной. Можно было погрузиться в нее полностью, надолго, что совершенно не меняло ощущения то ли плавания, то ли полета. Под поверхностью можно было дышать. Но дышал ли он? Он видел своё голое тело, таким, как оно было лет в 20. Упругие, рельефные мышцы, гладкая кожа. На голове под рукой ощущалась, давным – давно забытая, густая прическа. Посмотреть бы на лицо! Но как? Вода, или то куда он попал прямо из госпитальной палаты, ничего не отражало. Несла его таким новым и незнакомым, вернее, забытым, плавно покачивая в своих струях.

Голова была ясной, какой – то проветренной, что – ли. Он понимал, что умер. Жизнь закончена. И, слава Богу. Последние месяцы там были не то чтобы мучительными. Он иногда, всё реже, обретал способность приходить в себя, понимать, что умирает, и опять впадал в беспамятство. В редкие моменты «яви» видел возле кровати родных. Ему было жаль их, вина за принесенные им хлопоты и трудности совсем добивала остатки оптимизма. Хотелось уйти.

Теперь всё закончилось. Но что началось? Что это за скольжение в полу-воде, полу-облаке. Это вечно будет продолжаться, или какой-то этап очищения, что – ли? Так текли не спеша, как сама река его мысли, тягучие, без намека на волнение или тревогу, как у человека без забот, и мыслей, к примеру, наблюдающего за бегом водомерки по глади пруда.

И свет! Он поражал. Не было ему аналогов в той жизни. Сразу и оранжевый, и розово – голубой. Он не менялся, но чудились, то звучание, едва уловимых алых тонов, то проблески фиолетового. Это было не солнце, не электричество. Свет был везде, даже под толщей потока, внизу. Менялся его, света, характер только на линии горизонта, отделявшего воображаемое небо от такой же, воображаемой Реки. Он называл их словами, наиболее подходящими из его опыта, из прожитой жизни.

И вдруг он вспомнил! Нет, скорее ощутил. Он уже существовал в таком свете. Да! Вот он сосет свой малюсенький пальчик, открывает и закрывает глаза, еще не умеет думать. Но этот свет вокруг! Он обволакивает, пронизывает жидкость окружающую его крохотное тельце, позволяет видеть недавно сформировавшимся глазам. И те же ощущения невесомости и покоя, как и сейчас.

Он еще дальше, без всяких усилий, продлил это воспоминание. Нашел и разницу. Тогда свет уходил на время, видимо ночью, и он уже ничего не помнил про темноту. Спал, наверное, маленький будущий ОН.

А ОН теперешний, удивился этому воспоминанию, такому невероятно отчетливому, как будто снова прожил этот краткий кусочек бытия, жизни до рождения. Попробовал вспомнить еще какой – ни будь эпизод своей почти девяностолетней жизни. И понял, что помнит ВСЁ! О каком бы случае или дате не задумывался, память, а может быть и что – то более сильное, сразу переносило его в это мгновение, и он был тем, каким был в это далекое, или близкое время.