– О нет, чудовище, не смей мне угрожать скорой расправой! Мой меч остёр, воля крепка, и к битве я готов кровавой! Пускай бахвалишься сейчас, но сам взмолишься о пощаде. И нет, не будет Ортольд Гилберт тем, кто милосерден станет. Ради чего мне милосердным быть? Ты, зверь, любовь мою сгубил.
И нечем было возразить тому, в ком было столько сил. Сжигало всё нутро дракона предчувствие близкой беды, но ненависть вышла сильнее. Намерения его тверды остались, словно камень грота, в котором он злато копил. И оттого владыка неба на слова рыцаря вспылил.
– Ты смел явиться предо мною и заявил, что хочешь мести. Так будь меж нами бой, пусть смоет кровь обиду чести!
Дракон раззявил пасть, взревел. Но воин нет, не присмирел. Щит с алой розой пред собой он выставил вперёд и смело в атаку на врага пошёл. И как сражался он умело! Удар, защита, вновь удар. А после ловким пируэтом повержен стал подлый дракон. Израненный лишь шепчет он:
– Будь проклят ты и весь твой род… Не пощажу людской народ! Всю силу Ключ в себя вбирал и мир от смерти охранял, но силу эту я теперь направлю в то, чтоб ты отныне, жил только средь одних потерь! Своих за то не пожалею…
Тут хриплый голос его смолк.
– Я пред тобой не оробею. За горе, боль, что ты принёс, прощение просто невозможно. И пусть в душе моей тревожно – исполню праведный закон… Я победил! Кормить ворон тебе придётся своим телом, – воскликнул Ортольд Гилберт так, что звонким эхом по тоннелям разнёсся крик его победный. А после, бледный, он голову врагу отсёк и, глянув на неё, изрёк.
– Вот, месть моя завершена. Но как мне жить? Моя жена уже убита этой тварью.
… И тут раздался гром, и гарью наполнился огромный грот. Прикрыв правой рукою нос и рот, Ортольд наружу поспешил и понял он, что заплатил за вкус победы мира болью. Пылало небо алой кровью так, что храбрец оторопел.
– О боги, – лишь сказать сумел.
Увы-увы, дракон бесчестный в дурном желании расправы забыл про долг священный свой. Свою угрозу он сдержал и снял барьер, что защищал живое от беды извне. Он никого не пощадил, желая отомстить с лихвой.
… Да, предвещая годы бед, небо зияло пустотой.
Из сказаний «Последние дни миров»
– Помните я говорил, что люди избрали другого прелата, хотя прежний жив? – хмуро поинтересовался Заррах у Бофира, как только прекратил полировку чешуи на лапе огнём. Ему казалось, что от этого процесс окаменения замедляется.
– Конечно, очень любопытная ситуация.
– Любопытно всё это со стороны, меня лично ситуация не радует. Этот Зарион Твейр прошёл обряд инициации, и если раньше со мной пытался телепатически связаться только один прелат, то теперь они оба вовсю стараются. У меня уже голова раскалывается выслушивать убедительные речи о том, что Хранители Неба обязаны выступить на чьей-то там стороне.
– А зачем наше вмешательство новому прелату? Он же стоит за старый порядок, реформы ему нужны в другом, – оторвался от поедания оленя Бофир. Оба дракона были в истинном облике и развлекались охотой. Однако всё снова сводилось к политике.
– Соблюдение мира с драконами является неотъемлемой частью этого порядка. Кроме того, Зарион Твейр не имеет в виду силовую поддержку. Ему достаточно моего официального визита, который даст понять обществу, что драконы признают его как главу Церкви. Расчёт такой.