Было часа два дня. Надежда Ларионовна, пухленькая блондинка лет двадцати пяти, фигурирующая в кафешантанном театрике «Увеселительный зал» исполнительницей куплетов, только еще восстала от сна и, сидя у себя в спальне на диване поджавши ножки, пила свой утренний кофе, когда к ней влетел розовый безбородый купеческий юноша Костя Бережков.
– Ну, так я и знала, что это вы! – с неудовольствием проговорила блондинка, надула губки и отодвинулась. – Не понимаю, зачем вы ко мне ходите!
Костя Бережков хотя и смутился, но сделал к ней несколько шагов и, протянув руку, проговорил:
– Здравствуй!
Блондинка спрятала руки в голубой фланелевый пеньюарчик и отвечала:
– И здороваться с вами не хочу. Прошу вас даже со мной и при встрече не кланяться.
– Да что это такое? Что такое случилось? – недоумевал Бережков.
– Ровно ничего, но я не желаю иметь с вами никаких делов. Я уже сказала вам об этом – вы и должны знать.
Стало быть, и ходить сюда незачем, также и кланяться незачем, потому, через это самое только ревность от посторонних личностев, а вам все равно от меня больше ничего не очистится. Поэтому поклон да и вон.
– Каких посторонних личностев?
– Да мало ли есть посторонних личностев, которые в меня влюбившись и ухаживают! Они могут по своим капиталам мое счастие составить, а вы торчите и мешаете, потому через что – ревность.
– Голубушка, Наденька, да ведь я тебя по-прежнему люблю.
– Что мне толку, что вы меня только любите! Из одной вашей любви шубу не сошьешь. Не рассаживайтесь, не рассаживайтесь, пожалуйста… Вовсе я этого не желаю. Ко мне сейчас один богатый полковник придет, который хочет даже пару лошадей для меня у извозчика нанять, чтобы мне зимой в парных санках, а летом – в коляске… И папироску, пожалуйста, не закуривайте! – воскликнула блондинка. – Можете уйти и на улице закурить. Тетенька! Да что ж это такое! Выгоните его вон! – обратилась она к суетившейся около кофейного прибора тощей пожилой женщине в чепце и темном грязном шерстяном платье.
Та оставила кофейник и приблизилась к Бережкову:
– Ежели вас, Константин Павлыч, дама просит уйти, то, мне кажется, вы, как учтивый кавалер, из одной деликатности чувств должны уйти.
– Странно… – пробормотал молодой человек, переминаясь с ноги на ногу. – Все ходил, ходил, такая между нами, можно сказать, нерукотворенная любовь была, и вдруг уйти. – Была, да сплыла… – сухо сказала блондинка, отвернулась и закурила папироску.
– Позволь, Надюша… Да нешто я какую новую даму на стороне завел?..
– А хоть бы и завели? Для меня это теперь решительно наплевать.
– Но ведь я для тебя, кажется, все, что следует… За квартиру твою я плачу. То и дело на разные разности тебе то двадцать пять, то тридцать, то пятьдесят рублей в руки… – А вы думаете, что это уж так много? – иронически улыбнулась блондинка. – По нынешнему времени это – тьфу!
– Но ведь ты же раньше была довольна. По вечерам я с тобой везде бываю… Недавно часы золотые с цепочкой подарил.
– Что такое часы! Что такое «раньше была довольна»!
Раньше была довольна, а теперь недовольна. Раньше я в разных бессловесных ролях только для красоты на сцене показывалась, а теперь я по словесной части роли играю, даже куплеты пою.