Читать Женщина на корабле

Мой зимний сон, мой сон до слёз хороший,

Я от тебя судьбой унесена.

Так суждено! Не надо мне ни ноши

В пути, ни сна.

Что новый край? Везде борьба со скукой,

Всё тот же смех и блёстки тех же звезд.

И там, как здесь, мне будет сладкой мукой

Твой тихий жест.

Марина Цветаева

Март 200_ года. Где-то на Крайнем Севере…

Вот уже который месяц она спасалась от того, что её окружало, во сне. В один прекрасный день пелена глухого отчаяния накрыла с головой. Вокруг шла какая-то блёклая, серая, сумеречная жизнь. Окружающие казались марионетками, подчинёнными чужой воле, которые произносили текст, совсем не совпадающий с их мыслями. Об этом не хотелось думать, руки не поднимались, чтобы что-то менять. Бестолковость, глупость, мерзость давили со всех сторон, сковывая движения и мысли. Не было желаний. Ничего не было, только серый туман перед глазами. Всё это можно было бы объяснить авитаминозом и декабрьской темью, если бы не одно но…

Там, во сне, всё было по-другому. Иначе вели себя люди. Те, кто приходил к ней в сон, иногда делали гадости, но это были вроде бы даже и не гадости, и переживались они по-другому. Тем более, что тут же были и те, которые ей помогали и любили её. На самом деле, а не притворно и не в зависимости от обстоятельств. Страсти кипели, их никто не скрывал, и любовь была определяющим чувством. А главное, там, во сне, был ОН. И не нужно было скрывать свои чувства, потому что всё было понятно и просто. Не нужно было прятать за нелепой словесной кодировкой то, что ей хотелось чаще бывать рядом с ним. И она была рядом.

Она урывала любую свободную минутку у реальности, чтобы побыть самой собой, и не нужно было изображать из себя нечто несвойственное. И краски вокруг были яркие и слепящие, чего не было в том мире, куда ей приходилось возвращаться. Здесь солнце целый месяц не светило вовсе, а темнота сменялась серой полумглой на пару часов в день. Стояли сильные морозы, деревья и фонарные опоры было покрыты пушистым инеем, а по ночам свет фонарей превращался в светящиеся столбы – ворожил ещё большие морозы. Деревянные дома обросли шубой изморози, поскрипывали по ночам как-то устало… К тому же вскоре она научилась заказывать себе сон, который хотелось бы увидеть.

Возвращение в реальность раздражало. Было одно желание – хотелось, чтобы скорее закончились надоедливые дела, и тогда она сможет опять уйти туда, где её ждут яркие краски и любовь…

Однажды она проснулась в пять утра. Эмоциональный выплеск утих, и она вдруг поняла, что ей всё-таки больше придётся жить в этом, реальном, мире, потому что зима неизбежно кончается, а впереди… А что там, впереди?.. Мир за окном был тёмен, тих и спокоен. Настолько тих и спокоен, что казалось, будто он снова ей снится. Реальность и сон перепутались, и было совершенно непонятно, где она и что с ней…

Зима и вправду уже исчерпывала свои ресурсы, но нехотя и медленно. Удлинялся день, а на горизонте мутно-красным диском показывалось солнце. Оно ещё не грело, было студенисто-холодным, но оно было! И снег как-то потерял свою мягкость и пушистость, заострился кристаллами. Утром почти рассветало, она шла по стылым улицам на работу и вдруг замечала, что в городе есть люди, которые умудрялись всю эту долгую зиму не попадаться ей на глаза. Лерка задумалась: «А что я всё это время делала?» И поняла, что не помнит! И это при том, что она всю зиму выполняла норму отработки по строкам! Что она писала, с кем разговаривала – всё осталось где-то за зыбкой пеленой сна. А ведь она встречалась с людьми, целые дни проводя в редакции, набирала номера телефонов, получала информацию, отписывала очередную новостную колонку, высиживала летучки, отчитывалась о своей работе, даже пару раз посещала вечеринки – и ничего не помнит! «Здорово меня скрутило. Сегодня же после работы зайду в цветочный магазин и разведу дома оранжерею, чтобы хоть живые существа в доме появились», – и эта мысль была ей приятна, как глоток воздуха после долгого пребывания под водой.