Археологическая разведка плато Адрара завершена. Оставался день, чтобы упаковать самые важные находки и оформить археологическую карту местности.
Вскормленные звёздами, высоко в небе под хрустальной сферой раскрыли бутоны чёрные цветы ночи. Тьма быстро опускалась на застывшую в ожидании пустыню. Участники экспедиции расположились вокруг неяркого пламени. Анна Василевская посмотрела на консервную банку с горящим маслом и вздохнула. Прошло два года после окончания аспирантуры, но этот поход в пески для неё уже третий и самый интригующий. Продолжать работы в центральном районе Сахары будут другие. Анне хотелось остаться, но она как руководитель обязана сама доложить о результатах исследований.
– Итак, Анна Казимировна, – бодро сказал Александр Воеводенко, «летописец» группы, – завтра прощаемся с драгоценной вашему сердцу пустыней…
Александр сопровождал Анну во всех её экспедициях. Истинную причину устойчивого интереса страстного любителя фотографии и документального кино к загадкам истории знали. Воеводенко побулькал термосом и, прижав к груди, сказал:
– Осталось дождаться Галактионыча. Потом торжественный ужин и на покой. Куда он запропастился?
– Вы бы, рыцари термоса и покоя, подумали, как завтра обойтись без рабочих. Наши берберы исчезли сразу после завтрака и больше не вернутся, а дел у нас ещё много! – озабоченно проговорила Анна.
Шорох щебня со стороны палаток вспугнул молчание. Острый луч фонаря скользнул по причудливо изогнутым веткам баобаба, и к костру подошел Рустан Галактионович, специалист по этнографии Северной Африки и переводчик экспедиции. Василий Гольцов тотчас расстелил рядом с собой шкуру. Этнограф присел на овчину и, покосившись на Александра, обнявшего термос, тихо произнес:
– Не вы распугали берберов? Кочевники сегодня сменили стоянку, и этому виной мы.
– А я гадаю, куда пропали рабочие. Странно, почему они не предупредили? Ведь я им не успела заплатить за последнюю неделю, – Анна Казимировна вопросительно посмотрела на этнографа. – Где их искать?
– А чего их искать? Нужны деньги, пусть сами идут, – отозвался шофер Василий, которого, по мнению начальницы, общие проблемы экспедиции интересовали больше, чем техническое состояние разбитого грузовика.
– Я вот часто задумываюсь над тем, как плохо мы знаем прошлое, – заговорил Рустан Галактионович, – Во многом, конечно, потому, что пращуров не отягощали мысли о том, как сохранить для нас сведения о событиях. Но из преданий и легенд, оставшихся от прошлых поколений, доносятся отзвуки былого. И, можно сказать, время повенчалось с историей и заперло её на женской половине дома. Так поступали в восточных семьях в прошлом. Взгляд чужого мужчины не должен касаться лица жены. Но мы-то для истории не чужие, мы можем и хотим видеть её лицо.
Рустан Галактионович выключил фонарь, закурил и продолжил:
– Попробуйте-ка представить себя без детства, юности, без мечты. Что останется? Я старше каждого из вас и, возможно, острее чувствую, как прошлое манит к себе.
Василий оглянулся на Александра, задумчиво смотревшего на тёмно-бронзовый наконечник стрелы в руках начальницы экспедиции, и воспользовался паузой: