… Пятница в редакции информации началась с будничного светопреставления.
В коридоре стояла беготня, хлопали двери, перекрикиваясь, разъезжались на запись корреспонденты.
– Катя! Катерина! С тобой Аношин поедет! – донесся крик из кабинета главного редактора. – У него две записи сегодня. Забросишь его по пути, и договоритесь, назад тоже вместе приедете!
– Как на пожаре, – поморщилась Катя. С недовольным видом она вернулась к двери с табличкой «Главный редактор редакции информации Е. А. Соловьева» и остановилась в проеме. – Ленсанн, а где он?
– Начитывается в студии. Подожди его внизу.
Кивнув, Серикова понеслась к лифтам.
– Машину сразу отпустите, – снова заорала ей вдогонку Соловьева. – Степура ее ждет!
– Поняла! – отозвалась Катя уже от лифтов.
В шахте скрипнуло, кабина замерла, двери разъехались, и навстречу Катерине шагнула Ивона Петкова. Петкова была высокой и худой, Катерина – низенькой и упитанной. Вместе они смотрелись, как дуэт комиков Пат и Паташон.
– Привет! – Катя сделала стойку. – Ты мне на понедельник кадр сделаешь?
– Что-нибудь придумаю, – пообещала Петкова. Взгляд ее невольно задержался на Катином лице.
Катерина не обладала природной красотой, но была ухожена от макушки до пят. Брови идеальной формы, макияж продуман, волосы выкрашены в нужный тон. И все – брови, волосы, макияж, маленькие, обманчивой простоты сережки с кристаллами Swarovski – все в полном согласии и цветовой гармонии, холеное, как английский парк, все радовало взор.
– Давай, дорогая, – пропела Катя и лифт закрылся.
Сделав несколько звонков, Петкова направилась с визитом к главному редактору, «главвреду», как между собой журналисты называли руководство.
В кабинете главного стоял запах разогретого ксерокса, туалетной воды и кофе. За столом для совещаний, спиной к двери сидела выпускающий редактор Кузина.
Седая как лунь Соловьева трясла коротко остриженными кудрями:
– Тухляк. У нас новостная программа… О, Петкова! – Елена Александровна продемонстрировала в улыбке желтоватые крупные зубы.
Ивона не обольщалась: радовала главного редактора не сама по себе Ивона Петкова, а то, что от нее можно получить – кадр в понедельничный выпуск.
Как правило, понедельник страдал отсутствием полновесных новостей, темы для эфира высасывали из пальца. Каждый боевой штык был на счету.
– Я с понедельника в отпуске, – напомнила Ивона.
– Едешь куда-нибудь?
Ивона сморщила нос:
– Да здесь рядом, в дом отдыха «Белое озеро».
– Ну отдыхай, – разрешила Соловьева.
– Хорошего отпуска, – пожелала Кузина, и они обе потеряли к Ивоне интерес.
Сама она давно потеряла к себе интерес.
…Идея с домом отдыха принадлежала маме Капитолины, Евдокии Степановне. Евдокия Степановна работала сестрой-хозяйкой в «Белом озере».
И без подсказок Ивона понимала, что находится в состоянии скрытой истерики, в шаге от какого-нибудь маниакального психоза.
Год пролетел после расставания с Ильей, а болело так, будто все случилось вчера. Разрыв живой ткани не срастался, края не сходились, рана не заживала.
Расстаться-то с мужем Ивона рассталась, но продолжала видеться.
Виделась она с Ильей часто и не по своей воле: Илья работал журналистом в той же телерадиокомпании – вел на телевидении авторскую программу «Взгляд провинциала». Телевидение и радио находились в одном здании, только на разных этажах.