«…гробы отверзлись;
и многие тела усопших святых воскресли,
и, вышедши из гробов по воскресении Его,
вошли во святый град и явились многим»
(Матф. 27:52, 53)
Я помню этот город совсем другим. На тех самых улицах, где, торопясь к новогоднему столу, снуют по-прежнему немногочисленные прохожие и вкусно пахнет снегом, раньше все было иначе. Раньше… В той жизни, когда не было Нового Года. Не было мчащих по асфальту такси, ярких фонарей вдоль трасс, сияющих разноцветными огнями окон редких домов. Я помню эти события так же ярко, как будто все это было вчера. Помню пустоту оконных проемов, поваленные столбы фонарей и дорожных знаков. Сотни брошенных на дорогах, искореженных, мертвых автомобилей. Лежащие прямо на улице тела, с нелепо изломанными конечностями. Холодные глаза, жутко раззявленные рты. Сломанные игрушки, навсегда уничтоженные миром. Тогда еще никто не знал, что многие из них воскреснут. И вместе с ними проснется наш персональный Ад.
Порой Смерть – не избавление. И те, кто сейчас бегут по этим улицам, обнимая пушистые ветви купленных елок и таща огромные пакеты с продуктами, просто не догадываются о том, что ступают по кровавому ковру, навсегда укрывшему землю, которую каждый из этих людей считает своим домом.
Я считаю, что рассказать им правду – это честно. А верить мне или нет – полностью их дело. Я – Софья Салемская. Бывший боец, с позывным "Ведьма". Бывший ученый, который узнал слишком много и понял это слишком поздно. Бывшая… кем-то, кто нашел себя в мире мертвых и утратил в мире живых. Мне двести один год, я собираюсь заканчивать свою историю. Руки, которые держат сейчас дневник "Сонькиных измышлений" дрожат, и мне от этого смешно. Я отдаю эту пухлую, потрепанную временем, тетрадь на ваш суд. И ухожу туда, где горит костер и ждут Они.
Камуфляж, устало опущенные плечи, пряди седины в смоляных волосах Наставника, снежная голова лучшей подруги и морщинки на лице по-настоящему дорогой всем нам женщины, черные очки на глазах Командира. Они смотрят в огонь, но я чувствую на себе их взгляды. И Тень, стоящая за по-прежнему крепкими спинами делает призывный жест. Сейчас, милые. Я уже иду!
Глава
1. Не бойся
– Борисыч, нашел я, нашел! Сюда иди!
Высокий, крепкий парень в коричнево-серой форме «Спаса» – скорой медицинской помощи, – торопливо влетел в комнату, едва не стукнувшись головой о притолоку. Выругался и, заметив то, на что указывал ему напарник, осекся. Осторожно приблизился к старенькой, еще довоенной тахте, на которой, свернувшись клубком и прижав к груди тетрадь с расползшимися во все стороны листами, лежало хрупкое, тоненькое старушечье тело.
Напарник, молча опустившись на колени перед последним пристанищем усопшей, вгляделся в застывшую маску лица с разгладившимися, но еще заметными морщинами:
– Сутки, максимум, – тихо зачем-то уточнил он и спросил, – Это она, Борисыч, да? Та, про кого нам говорили в институте? Софья Петровна Салемская?
– Она, вроде, – растерянно отозвался фельдшер и, присев рядом с коллегой, невесть зачем вытянул из разгрузочного жилета дистанционный кардиомонитор-фиксатор.
Напарник, не оборачиваясь, осторожно накрыл ладонью уже направленную в грудь старушке руку с аппаратом и покачал головой: