⇚ На страницу книги

Читать Поплакать – подумать – помечтать

Шрифт
Интервал

© Ира Ленц, 2021


ISBN 978-5-0055-8168-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поплакать

Безысходность

В серебристых камышах
Выпи сонные шуршат.
Над сиреневой водой
Стонет месяц золотой.
Человек плывет в воде
От беды – к другой беде.
Человек уже устал,
Крылья синие сломал.
И куда ни бросит взгляд, —
Совы мрачные сидят.
Шепот, шорох, шелест, страх,
Человек в плену коряг.
Тонкий крестик на груди,
Черный омут впереди.
И напрасно к небесам
Поднимает он глаза —
В небесах сидит старик,
К хэппи-эндам не привык.
Унося в глазах луну,
Человек идет ко дну.

Яд

Я стала кроткой, тихой и унылой.
По снегу серому хожу, не замечая,
Что я забыла, что уже забыла,
Когда и кто изгнал меня из рая.
Мне было мало развлечений тайных —
Подслушивать чужие разговоры
И на людей печальных и случайных
Взирать с прощением и ласковым укором.
И поднесенный мне нарочно иль невольно
Из близких рук принять прозрачный яд.
Испить до дна. Почувствовать, как больно.
И все закончилось. Никто не виноват.

Улитка

В моей ванной – розовый кафель,
На полу – бледно-серая плитка.
Среди теплых, прозрачных капель
Поселилась со мной улитка.
У нее даже было имя,
Но она ото всех скрывала.
И ресницами золотыми
Голубые глаза прикрывала.
Мы с ней очень легко дружили —
Уважали печаль друг друга.
Но мои кораблики плыли
Почему-то все время по кругу.
А потом – нам привиделась осень.
Мы вдохнули болезнь и влагу
И следили, как ветер уносит
Корабли мои – просто бумагу…
И совсем ничего не осталось.
У улитки был саван синий.
Мертвой птичкой лежала жалость
В моих белых ладонях без линий.

Сирые, убогие…

Сирые, убогие,
На меня похожие…
Все холмы пологие
Да не мной исхожены.
Мне остались горушки
Крутизны невиданной.
Обернулось горюшко
Бедою неожиданной.
Было небо синее,
Были зори ясные,
Да покрылись инеем
Свечечки погасшие.
Не поднять головушки,
А была – красавица.
Ах, как будет трудно мне
С этой болью справиться!
Скудная котомочка,
Вьется вдаль дороженька.
Плачет в небе солнышко,
Плачет светлый боженька.

Не отпускай меня

Не отпускай меня! Я просто не вернусь.
Открою дверь, пойду, пути не зная.
И ветер понесет за мною грусть,
Следы песком холодным заметая.
Иль на глазах твоих, чтоб был ты убежден,
Чтоб был уверен, что меня не стало, —
Одной из сотен синеглазых волн
На берег выброшусь и разобьюсь о скалы.

Последнее

Я ухожу. Безупречно прощанье.
Кого-то – в лоб, и кого-то – в очи.
В уста – его одного, в трепетанье
Пытливых ресниц у скважин замочных.
Конечно же, в мае. В цветении вишен,
В звериных глазах из-за черных решеток
Уход мой был слышен. Был всякому слышен.
И каждый попутчик был ласков и кроток.
И каждый ладонь брал в свои ладони
И бережно грел, предчувствуя холод.
И, глядя на силу височных агоний,
Беспомощен был и душой немолод.
И знал наперед, как лицо застынет
По правилам всех медицинских пособий.
И станет одним из тех лиц, что отныне
Всезнающе смотрят с гранитных надгробий.

Месть

Нелепость, глупая игра —
Кто ранит глубже и больнее.
Еще прекрасное Вчера
В закатном небе пламенеет.
И даже нежными порой
Бывают и слова, и руки,
Но над тобой и надо мной —
Тень долгой, горестной разлуки.
Учусь у твоего лица —
Быть жесткой, срытной, быть скупою.
Такого страшного конца
Не ожидали мы с тобою.
По мне – во всем твоя вина!
Обман, предательство, притворство.
А я – одна, одна, одна.