© Александра Смагина, 2021
ISBN 978-5-0055-8141-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
У меня не водилось больших чемоданов,
Все добро помещалось в ручную кладь.
А потом появились другие страны,
А потом появилась морская гладь,
А потом полумесяц, звезда и крестик,
Снег, брусчатка, лилии за кормой…
И теперь нигде не хватает места
Ни вещам, ни людям, ни мне самой.
Ни альбом, ни сумка, ни шкаф, ни ящик
Не вмещают всю эту красоту.
Мир огромный, теплый и настоящий.
Я учусь у мира. Я с ним расту.
Мне двадцать лет, ни секундой меньше.
Я галка, сойка и трясогузка.
Я капля в море, одна из женщин,
Одна из многих, одна из русских.
Я не люблю, когда врут и киви.
Я состою из души и тела.
Мне запретили поездки в Киев,
Хотя не очень-то и хотелось.
Я била люстры, ломала кости,
Лечила зубы, считала шрамы,
Спала в палатке, ходила в гости,
Смотрела в рамку оконной рамы.
Там пели Цоя и «Сектор газа»,
Меняли фишки, играли в прятки.
А время было все время разным,
И это значит, что все в порядке.
У лет особых примет до черта,
Как у преступников в списке «Розыск».
Но половина всегда нечетка,
Как после пьянки или наркоза.
Я родилась в конце девяностых,
Умру в две тысячи… там, как выйдет.
Я время все же сравню с компостом.
Я знаю, время, ты не в обиде.
Яблока мякоть темнеет на воздухе —
Много железа и мало тепла.
Продали дом, все имущество роздали,
Стены стоят в том, в чем мать родила.
Бело-зеленым наличники светятся.
Мыши в кладовке – кто будет гонять?
К вишне приставлена серая лестница,
Кажется, даже не выше меня.
В погребе пахнет картошкой и сыростью.
В старом буфете – открыток альбом.
Раньше казалось, так хочется вырасти,
Вырасту я, но останется дом.
Здравствуй, страна, я теперь бесприданница,
Несколько книг, да оленьи рога.
Вырасту я, ничего не останется,
Разве что память, чтоб оберегать.
По улицам идешь, и следы на ботинках —
От соли по зиме, грязевые весной.
Двенадцать миллионов – и я, как песчинка,
Зажавшая в руке ключик и проездной.
Я помню наизусть все дома на Ордынке,
Я в памяти держу метростанций костяк,
Я вижу небоскребы в сиреневой дымке,
Но до сих пор в Москве я как будто в гостях.
Не знаю, навсегда ли, надолго ли это.
Я все равно люблю этот город, поверь!
Но сердце отдано уголочку планеты,
Где дом пятьдесят три и железная дверь.
В стране известной, в одном краю —
Вы даже, возможно, видели —
Мой дом стоит, как солдат в строю,
На улице Домостроителей.
Стоит, как будто на суперклей
Посажено тело грузное.
Стоит, скрываясь меж тополей,
Никем из врагов не узнанный.
В подвалах местных котов орда
Топочет неуважительно.
Но терпит мой верный дом-солдат,
Своих охраняя жителей.
Кирпичик лепится к кирпичу,
Как пиксели камуфляжные.
И рядом служат – плечом к плечу —
Собратья пятиэтажные.
На крышу галок и воронья
Пикируют истребители.
А дом стоит, как всегда стоял,
На улице Домостроителей.
Весну отменили, весны не будет.
Опять самолеты загонят в ангары.
И La Liberté с обнаженной грудью
Идет под удары.
Нас не беспокоит, нас не волнует.
А там за весной под вопросом и лето.
И прикосновенья, и поцелуи
Уже под запретом.
Холодные ночки, звенят звоночки.
Гадать на ромашках по осени поздно.
И мы остаемся поодиночке,
Пока не замерзнем.
Любовь во время коронавируса