Читать Платформа

Посвящается Тине, Джорджии, Алексу

Добро пожаловать на «ПослеЖизнь».

Вы выбрали субъекта [xx] (доступ ограничен).

Имя субъекта: Алеф Сельсиор.

Состояние субъекта: не указано. Физическое состояние – rigor vitae. Серьезные травмы отсутствуют. Серьезные заболевания отсутствуют. Состояние сознания – гиперсомния.

Особое примечание: данный субъект недоступен для голосования. Эта Жизнь не завершена и открыта только для просмотра. В настоящий момент она недоступна для программ случайного поиска «ПослеЖизни».

Пожалуйста, выберите критерии просмотра:

Вся Жизнь/Ключевые События?

Спасибо. Ваш выбор – «Ключевые события».

В хронологическом порядке/В случайном порядке?

Спасибо. Ваш выбор – «В хронологическом порядке».

С комментариями/Без комментариев?

Спасибо. Ваш выбор – «С комментариями».

Пожалуйста, подтвердите критерии просмотра.

Спасибо. Ваш выбор – ключевые события жизни Алефа Сельсиора В хронологическом порядке С комментариями.

Меня зовут Алеф Сельсиор. Я – единственный ребенок.

Я родился и вырос в поселке в закрытом обществе планеты Геенна. Поселок назывался ИерСалем. Мой отец, Савл, был статистиком в небольшой бинарно-консалтинговой фирме. Марита, моя мать, пела в церковном хоре и пекла печенье.

Мне сложно вспомнить большую часть своей жизни до прибытия Пеллонхорка и его матери. Возможно, причина в возрасте – он появился, когда мне было восемь, – но я думаю, что на самом деле в том, что он налетел на нас словно грозоворот, все изменил и погрузил то, что было до него, в непроглядную мглу.

Единственное мое воспоминание из времен до Пеллонхорка – это прилет на Геенну оркреста. Я вспоминал это событие так часто, что чувствую себя ребенком и стариком, мудрым и наивным одновременно, – хотя, если подумать, я всегда так себя ощущал.

Чтобы услышать оркрест, мы отправились в городской собор; дорога заняла целый день. Если не считать колебальных, музыка на Геенне ограничивалась псалмами и гимнами; к тому же, разумеется, планета была отрезана от Песни, которую называла порносферой, поэтому оркрестовая музыка была для нас в новинку. Естественно, во время пребывания на Геенне оркресту разрешалось исполнять только богоугодную музыку. Псалмы и гимны.

Мы отправились в город на бусе. Я был так взволнован, что едва мог сосредоточиться на предотлетных молитвах и проговаривал их без чувства. Помню, что корил себя из-за этого, когда мы попали в турбулентность, и еще помню, что священник в капсуле обвиняюще на меня смотрел. Я знал, что если мы разобьемся, случится это из-за меня, но он ничего не сказал, и я провел остаток пути в отчаянной молитве.

В городе мы прокатились вдоль реки на циклолете. Я никогда раньше не бывал на циклолете, или на реке, но помню лишь одно – как молился, чтобы защитный купол не поддался вихрящемуся газу и чтобы грязь не утянула нас прямиком в ад.

Собор был огромным стадионом. В остальной Системе такие места отводились под спорт. Конечно, я уже видел собор на монитории, дома и в церкви, но сидеть на трибуне в окружении десятков тысяч прихожан было словно попасть живым на небо. Наша иерсалемская церковка уместилась бы в самом центре поля, и травы вокруг было бы столько, что я не смог бы докинуть до нее мячом. Огромный стадион был открыт небесам, и с неба над нами облезала шелуха – тучи разворачивали свои кошмарные обличья, дьявол искушал нас вообразить худшее. Помня, чему меня учили, я не поднимал взгляда. Было видно, где убрали обычно стоявшие вокруг центрального овала шесты: в глаза бросались пятна обожженной земли. Пока мы ждали оркреста, стадионная монитория показывала записи исторических раскаяний. Раскаяний в вероотступничестве, в идолопоклонстве, в ереси, а иногда – в обычном уголовном преступлении.