Объяснительная записка
«Некогда читать», – пожимают плечами читатели.
«Некогда писать!», – возмущаются писатели.
Так жанр ультракороткой прозы вошел в пост-литературу.
Туземный толмач
Самый сложный вид перевода – с русского на русский.
Лаконично
Нынешняя жизнь отчетливо стремится к минимализму.
«Пишу все, кроме романов, стихов и доносов», – когда-то очень давно охарактеризовал себя один автор (Чехов это был).
Теперь фраза укоротилась до объявления: «Пишу все».
СССР
Утопии никогда не сбываются. Сбываются антиутопии.
Два новых года
Мы ничего не умеем делать с первого раза. Поэтому в России до сих пор отмечается Старый Новый год, – это повторная встреча Нового года, улучшенная и исправленная.
Застряв во времени
Моду на ностальгию завели швейцарские наемники. Воевали по всей Европе и тосковали.
Имперская тоска имеет очевидные военно-полевые корни.
Сопутствующие обстоятельства
Родился я с открытыми глазами. Одних напугал, других порадовал.
Посовещавшись, истолковали – дескать, знак гениальности.
Через месяц после моего рождения Сталина вынесли из мавзолея.
«Освободил место», – понимающе откликнулся дядя Лёня.
Фамильный рок
Фамилия неизбежно тянет за собой социальное: предположим, Петров был бы не Водкин, а вдовец Клико.
В защиту литераторов
Мемуариста нельзя привести к присяге. Потому что даже евангелисты отмахиваются от претензий: «Я так помню».
Скромность как литературный жанр
Некоторые фантасты и футурологи начинают оттачивать мастерство с несложного жанра – с автобиографии.
Сбить с панталыка
«Три рубля рублями, рубль трешницей», – всегда анонсировал скороговоркой мой папа, роясь в карманах.
Никто ничего не понимал, но звучало убедительно.
О стихийных эмпириках
Моя одесская бабушка Муся никогда не занималась семейными расстановками. Просто перед тем, как перейти на одесский язык, она поднимала очки на лоб и тянула разочарованно: «Тююююю…».
Обычно я успевал спрятаться. Не всем так везло.
Им бы понедельники взять и отменить
Я родился в понедельник.
Очень удобный день, чтобы начать жизнь заново.
Примерно три тысячи шестьдесят восемь раз я именно так и поступал.
Жизнь изнутри
Пейзаж «внутренней Одессы» куда симпатичнее ландшафта «внутренней Монголии».
Мир никогда не будет прежним
Профессии, исчезнувшие в прошлом веке: ловец крыс, фонарщик и – главное! – моралист.
Литература vs жизнь
Морализм безуспешно противостоял витализму. Сделал все, что мог: собрал школьную хрестоматию по литературе.
Все мы родом из детства
Модным стало вспоминать дворовое детство. «Спички детям не игрушка!» – сурово говорили пацаны.
Но почему-то отбирали сигареты.
Школа сопротивления
Постель, оказывается, нельзя застилать.
Всегда знал. Как мог, боролся.
Опередил время.
Всюду притворство
В детстве симулируешь болезнь, в старости – симулируешь здоровье.
Первое детское открытие
Вдруг понимаешь, отчего тебе не верят. Произнося «Все хорошо», тебя обычно выдает дыхание. Даже если все и впрямь сейчас все превосходно.
Как йотированный приступ, разрыв между ожиданиями и действительностью всегда требует умелой аранжировки.