Самый длинный день в году подходил к концу. Летнее солнце медленно и лениво покатилось к сизой горе, за которой ему предстояло ночевать. Раскалённая земля дышала жаром, и сухая трава, последний раз орошённая дождём несколько недель назад, готова была вспыхнуть в любой миг. От зноя устали даже бабочки и стрекозы. Спрятавшись в тени растений и камней, они вяло подёргивали крыльями в ожидании вечерней прохлады.
Ян перекатился со спины на живот и протянул руку к воде. Лесной родник, подпитываемый подземной рекой, всегда был холодным. Мужчина смыл с лица пыль от луговых трав и прополоскал горло. Мельком взглянув на лес, он увидел необычное дерево. Его ствол был искривлён, словно какой-то силач скрутил его в спираль. Ян замер, почувствовав, как сильно забилось его сердце. Похожее или, скорее всего, то же самое дерево он видел в детстве, когда впервые слепил из снега цветок. Тот зимний день был концом прежней жизни и началом новой.
Ян собрался было вставать, но увидел, как лесной родник вдруг покрылся тонкой коркой льда. От неожиданности Ян отпрянул и зажмурился.
– Мне это кажется, – прошептал он, слыша, однако, как потрескивает лёд, и даже ощущая его характерный запах.
Ян застонал, не понимая, отчего его разум снова стал играть с ним в игры. В детстве он называл это Голосом. Голос приходил с первым снегом и уходил с первым весенним ручьём. Их тайная дружба началась в одно позднее осеннее утро, где-то тридцать лет назад, когда он, будучи ребёнком, вышел во двор, окинул взглядом поседевшую от инея траву и, ничего не подозревая, ступил на дорожку перед домом. Его нога сразу же заскользила вперёд, и Ян грохнулся навзничь, больно ударившись головой о булыжник. Мальчик потерял сознание, а когда пришёл в себя, увидел, что с неба на него летят звёзды. Лишь когда звёзды упали и растаяли на его щеках, Ян понял, что это снег. Голова невыносимо гудела, однако шапка смягчила падение, и крови не было. Ян медленно сел, но вставать не решался, пока мир вокруг него не перестал кружиться в сумасшедшем танце. Он не чувствовал холода или страха, только пульсирующую боль в затылке и странное ощущение, что рядом с ним кто-то был, кто-то невидимый, но настоящий.
На следующий день Ян проснулся от мороза. Он снова был на чердаке, где частенько скрывался от своей мачехи. Это была совсем крохотная комнатушка с маленьким окошком под крышей их дома. С улицы чердак казался прибежищем сказочного существа, и его друзья многое бы отдали, чтобы очутиться там. Но лишь он один знал, как там неуютно, как жарко и душно летом, а зимой – холодно и сыро. В этом тесном пространстве между черепицей и большими светлыми комнатами нижних этажей не было камина или печки, только тонкая труба, по которой с кухни на улицу выходил дым. В студёные ночи, закутавшись в своё одеяльце, Ян прижимался к ней всем телом в надежде поймать хоть малую частичку тепла.
Дрожа и ёжась, Ян открыл глаза и сразу заметил, что комнатка освещена как-то иначе, по-особенному, словно солнечные лучи проходили сквозь туманную завесу. Он посмотрел на окно и увидел, как по нему ползут и разрастаются ледяные узоры. Они изгибались ветвями, корнями, лесными тропами, реками, змеями, сворачивались клубками, серпантинами и разбивались в звёзды. У Яна снова заболела голова, так же как накануне, но боль быстро отступила, освободив место Голосу.