Очередной скверный анекдот
(о том, где все мы будем)
Жизнь, она как зебра –
полоса белая, полоса чёрная…
Из народного фольклора
Нас трое, трое закадычных друзей: Сеня, Лёша и Сергей.
Мы, по всей видимости, попали в переплёт, и я вовсе не уверен в том, что нам удастся выбраться из него живьём.
Кто мог знать, что мы окажемся в этой забытой Богом дыре, что чаяния и надежды молодости, которые мы лелеяли тайно в наших душах, обратятся в пшик, в ничто, что наши молодые силы и таланты пропадут втуне.
Впрочем, я начал с конца, а надо бы обо всём рассказывать с начала, поэтому расскажу обо всём по порядку – с чего всё началось и чем закончилось, то есть о том, как развивались события и о том, как мы оказались в том месте, в котором сейчас находимся.
Все мы воспитывались в спёртой, душной атмосфере постоянных ссор, сталкиваний лбами и, если можно так выразиться, меряния силами, что свойственно чисто мужскому коллективу в условиях полнейшего ничегонеделания и предоставленности самим себе.
У меня язык не поворачивается назвать учреждение, в котором мы росли и воспитывались детским садом, школой, колледжем, кадетским училищем или как это ещё именуется в человеческом обществе. Можно сказать, что мы плавно перешли из роддома в ясли, после – в детский сад, а затем в среднюю (весьма среднюю) школу.
Всё же нельзя сказать, что все мы, воспитанники этого странного учреждения, были одновозрастными: нет, среди нас попадались и так называемые старожилы – зависшие в этих стенах великовозрастные балбесы, от которых в основном были все неприятности у нас, молодых.
Безусловно, от великовозрастных была, может быть, и польза – они рассказывали байки, легенды и слухи, служили своего рода памятью о навсегда сгинувших поколениях выпускников нашего закрытого воспитательного заведения, сотнями и сотнями выходившими из его врат, дабы не возвратиться уже никогда в его стены.
Что сталось с ними? О том не дано знать никому. Старожилы рассказывали, что из многих миллионов наших собратьев реализоваться, стать хоть кем-то удалось в лучшем случае одному-двум, а уж так, чтобы воплотить в жизнь своё предназначение пятерым или десятерым из наших – об этом можно только мечтать.
Учителей, каких-то воспитателей как таковых у нас не было. Фактически эту роль на себя взяли старожилы нашего заведения, о которых я вам уже рассказал. Нельзя сказать, что они вообще на себя брали какое-то наше воспитание: просто своими россказнями они «пропесочивали» нам мозги, учили нас с видом умудрённых опытом «старшаков» своим нехитрым идеям.
Бледно-красный матовый свет, освещавший нашу обитель, соответствовал в нашем понимании дню, хотя деление на день и ночь было условным и не имело для нас какого бы то ни было значения, поскольку бодрствовать мы могли в течение всего периода нашего нахождения в стенах воспитательного учреждения, от рождения и до выпуска.
Кто-то мог сутками напролёт слоняться вдоль гладких, закругляющихся стен (таких обычно называли «путешественники»), кто-то безудержно и хаотично передвигался, прыгая, задевая окружающих и задираясь с ними (так называемые «живчики»), кто-то же просто мог уставиться на происходящее вокруг них и делать вид, что не имеют никакого отношения к себе подобным (их презрительно называли «белые вороны» или «романтики»).