В командирском блиндаже собрались все офицеры полка.
Телефонист доложил, что командир выехал утром из штаба армии, значит, скоро должен быть.
Клешня расстарался, и от полевой кухни, расположившейся в одной версте в глухом лесу, к ходам сообщений сновала двуколка, а дальше офицерские денщики несли бачки с угощением в командирский блиндаж.
Уже опустились ранние декабрьские сумерки, воздух над землёй сгустился в непроницаемый балтийский туман, и только это сделало возможными ведущиеся приготовления без риска попасть под немецкие гаубицы.
Блиндаж был оборудован добротно. За два месяца, когда полк тут встал и окопался, драгуны натаскали лесу, напилили доски и построили командирский блиндаж в шесть накатов с засыпкой, с деревянным полом и обшитыми стенами; большой, подпёртый под потолок пятью в ряд толстыми брёвнами, с дощатым столом посередине, за которым могло усесться всё офицерское собрание.
В красном углу под иконами стояла рождественская ёлочка, украшенная самодельными игрушками, на потолке и по стенам развешаны еловые ветки с шишками.
Офицеры ждали командира, чтобы поздравить с повышением в чине. Об этом событии по большому секрету было известно из штаба фронта из делопроизводства генералквартирмейстера, секрет был уже, конечно, не секрет, но все усиленно делали вид, что ничего не знают, и десять дней назад, сразу после Рождества, провожали командира с актёрски равнодушными лицами.
За столом в дальнем углу под венской лампойлетучкой сидели ротмистр Дрок, ротмистр фон Мекк, доктор Курашвили и на раздаче поручик Кудринский.
Трое играли азартно, Курашвили механически, он думал о чёмто о своём, и это не осталось незамеченным. Когда доктор в очередной раз прокинулся, к нему обратился недовольный фон Мекк:
– Алексей Гивиевич! Евгений Ильич играет распасы́, а вы вместо того, чтобы скидывать, берёте его взятки. Всю игру ломаете, дьявол вас побери! Так негоже!
Курашвили поднял на ротмистра виноватый взгляд. Кудринский скромно промолчал, он ещё не привык, что совсем недавно он из категории субалтернофицеров был переведён командиром первого взвода №6 эскадрона и одновременно назначен начальником учебной команды разведчиков. А ещё его досрочно повысили в чине, и он стал поручиком.
– В картах, уважаемый Алексей Гивиевич, как на войне – упущенный шанс более не возвращается! – утвердился последним словом фон Мекк.
«Да знаю я!» – хотел было огрызнуться доктор, но промолчал. Он прекрасно понимал, что своей невнимательностью он не даёт отыграться фон Мекку, который в самом начале пули нарисовал на Дрока зуб. Но у Курашвили была и объективная причина – сегодня игра не шла, а поговорка «карта не лошадь, к утру повезёт» не срабатывала. Он клал очередную карту, фон Мекк тихо матерился, Дрок подкидывал свою, Кудринский сидел на раздаче и краснел.
«Не надо было садиться!» – думал Курашвили, но до конца игры выйти из-за стола никак не мог.
У Курашвили за спиной на предпоследнем круге встал и наблюдал за игрой прикомандированный к полку инженерсапёр поручик Николай Николаевич Гвоздецкий, с первых дней показавший себя весельчаком и жизнелюбом. Он прибыл перед Рождеством после излечения от раны, которую получил в сражении под Свенця́нами в сентябре прошлого года и быстро стал своим.