Читать Год ведьмовства

Шрифт

Интервал

* * *

Маме, которой я обязана всем.

Пролог

Зверь

Девочка родилась глубокой темной ночью. Она шла ножками вперед, и повитухе Марте пришлось ухватить ее за пятки, чтобы вытянуть из утробы. Беспрепятственно выскользнув наружу, дитя обмякло на руках у Марты и осталось лежать неподвижно, как камень.

Дочь повитухи издала протяжный стон, шедший из самой глубины ее чрева. Она вцепилась в подол ночной сорочки, почерневший от крови, и даже не протянула рук к младенцу. Девушка лишь отвернулась и, прижавшись щекой к кухонному столу, уставилась в окно над раковиной, устремив взгляд в лес.

– Имя, – потребовала она, ярко сверкнув глазами в лунном свете. – Назови мне ее имя.

Повитуха перерезала младенцу пуповину и запеленала в лоскут мешковины. Девочка, прижатая к груди повитухи, была холодна, как ледышка, и та сочла бы ее мертвой, если бы не имя, свербящее у нее в горле, на вкус горькое, как желчь, и вместе с тем сладкое, как вино. Вкус имени, которым нарек ее Отец. Но произносить его вслух она не спешила.

Собрав остатки сил, девушка повернулась к повитухе.

– Имя. Мне нужно знать ее имя.

– Иммануэль, – наконец процедила та, словно проклятие. – Ее будут звать Иммануэль.

Услышав эти слова, девушка на столе растянула в улыбке посиневшие губы. А затем расхохоталась тошнотворным булькающим смехом, что разлился по всей кухне и выплеснулся в гостиную, где сидели остальные члены семьи, ожидая и прислушиваясь.

– Проклятие, – прошептала она, продолжая улыбаться сама себе. – Маленькое проклятие, как она и говорила. Все в точности, как она и говорила.

Повитуха крепко прижала дитя к груди, сцепив пальцы в замок, чтобы унять дрожь, и посмотрела на дочь, неподвижно лежащую на столе в луже темной крови, натекшей меж ее бедер.

– Как говорила кто?

– Женщина в лесу, – прошептала девушка на последнем издыхании. – Ведьма. Зверь.

Часть первая

Кровь

Глава 1

Из света вышел Отец. Из темноты – Мать. Это было начало, и это был конец.
Священное Писание

Иммануэль Мур стояла на коленях у подножия алтаря, приоткрыв рот и молитвенно сложив ладони. Над ней, в одеянии из черного бархата, с колюче обритой головой, возвышался пророк, раскинув окровавленные руки.

Она посмотрела на него исподлобья, очертив взглядом длинный, рваный шрам, рассекавший его шею с одной стороны, и подумала о своей матери.

Пророк, прошелестев сутаной, отвернулся от нее и встал лицом к алтарю, где лежал выпотрошенный ягненок. Он опустил ладонь животному на голову, а пальцы другой руки погрузил глубоко в рану. Когда он снова повернулся к Иммануэль, кровь текла по его запястью, исчезая в темных складках рукава. Несколько капель упали на запачканный дощатый пол у его ног. Пророк помазал девушку кровью, теплыми и твердыми пальцами спустившись от верхней губы к подбородку, и после застыл на мгновение, словно переводя дыхание. Когда он заговорил, голос его звучал нетвердо.

– Кровь паствы.

Иммануэль облизала губы и поднялась на ноги. Привкус соли и железа остался на ее губах.

– Во славу Отца.

Возвращаясь к своему месту на скамье, она старательно отводила глаза от ягненка. Она сама привела его сюда прошлой ночью, в качестве дани, как подношение из дедовой отары, когда в соборе было темно и пусто. На заклание она не осталась – извинилась и удалилась задолго до того, как апостолы занесли свои топоры. И все равно услышала, когда блеянье ягненка, словно плач новорожденного младенца, заглушило их молитвы.