⇚ На страницу книги

Читать Странная история драгоценностей графини Воронцовой

Шрифт
Интервал

1 часть




Пролог



В окнах старой усадьбы было темно, и лишь в одном мелькали тусклые отблески свечи. Там, в комнате с тяжёлыми сводами, у камина с тлеющими углями сидела женщина. Она была ещё молода, но глаза её, серые, подёрнутые пламенем свечи, смотрели грустно, казалось, они успели повидать многое за свою довольно короткую жизнь, и сейчас их взор обращался куда-то внутрь, вглубь тех самых событий, от которых и взгляд, и всё тонкое лицо женщины сделались печальными.


Стояла середина августа – то замечательное время, когда буйная июльская зелень кое-где покрывалась то багряной, то золотой краской. Жара спала, ветер стих, и отовсюду веяло каким-то спокойствием, будто ещё чуть-чуть, и лето развернётся в полную мощь, и не будет никакой осени с её слякотью и безграничным давящем серым небом.


Смеркалось, и господский дом с его колоннами и мезонином погрузился в полумрак, убаюканный мирным покачиванием старых садовых лип.


Графиня услышала шарканье за дверью.


– Барыня! Господин Каримский прибыли.


Женщина встрепенулась, поправила слегка припудренные волосы.


– Зови. И… чаю, нет – кофею подашь.


В залу вошёл высокий красивый мужчина в чёрном парике и тёмно-синем с золотом камзоле.


– Графиня! – он поклонился, подошёл к поднявшейся из кресла женщине, припал губами к её тонкой женственной руке, – Погода нынче чудесная.


– Да, князь, – проговорила графиня, чуть склонив голову, – Пойдёмте лучше в сад.


– Как скажете, Елизавета Васильевна, – с мягкой улыбкой отозвался мужчина.


Они вышли в сад, и густая зелень лип приглушённо зашелестела.


– Сударыня, я забыл цилиндр в доме, – спохватился князь, – Сию минуту вернусь!


Оказавшись в одиночестве, графиня обратила всё тот же печальный взгляд свой в сторону беседки, заросшей плющом. Когда-то беседки не было, а была площадка для игр – излюбленное место времяпрепровождения её маленького сынишки и его гувернантки, мамзель Дюфре. Елизавета Васильевна поднесла было к глазам ладони, но слёз, к её удивлению, не было. Давно уже не было.


– Елизавета Васильевна! – вернулся князь Каримский, в цилиндре, – Я прошу вас, не будьте так печальны. Ваши глаза привыкли смеяться, ваши губы… Ваши губы должны улыбаться!


Елизавета взглянула на своего спутника, и быстро отвела глаза.


– Перестаньте, Кирилл Алексеич, станет с вас! – она махнула рукой, и уж тут-то из её прекрасных глаз покатились слёзы, – Холодно, – произнесла она сдержанно и слегка поёжилась, – вернёмтесь в дом.


Слуга уже принёс кофе. Каримский пил маленькими глоточками и говорил о пустяках. Графиня не пила вовсе.


– Изумительный кофе, Елизавета Васильевна.


– Спасибо, Кирилл Алексеич, – слова нехотя слетали с её губ.


– Забудьте, – Каримский вдруг весь подался вперёд, ближе к графине, – Оставьте всё в прошлом. Время лечит.


– Время? – Елизавета громко и тяжело вздохнула, – Время давно остановилось.


Через полчаса, в течение которого говорил преимущественно князь, Каримский ушёл, заявив напоследок, что приходил он, собственно, дабы вручить графине Воронцовой приглашение на губернаторский бал. Елизавета осталась одна, теребя в руках глянцевый конверт, выпила остывший кофе и так и просидела всю ночь в тёмной, без единой горящей свечи, комнате. На утро её нашли мёртвой.