Читать Хантер

Старая повозка, скрипя колесами, катила через лес. Копыта лошади с глухим стуком ударялись о плотную землю, расслабляя, навевая дрему и вытесняя лишние мысли. Впрочем, у Хана и мыслей-то особых не было.

Как говорил один его старый знакомый, торговец тканями:

«Если думать много, то жить будет некогда. А если слишком много – то и незачем».

Хан прикрыл глаза. Точнее, один, правый глаз – левый и без того был спрятан под черной повязкой, что сливалась с прядями давно не мытых волос.

Повозку подбросило на кочке, и Хан поморщился. Он привык передвигаться верхом, да только сейчас особого выбора у него не оставалось – старая лошадь сгинула на Каймановых болотах еще в последнюю его вылазку. Дура сама удила оборвала, в чащобу сбежала, где ее шишиги и оприходовали. Хан тогда ничего даже сделать не смог – мелкожваков уничтожал. Когда пропажу заметил уже поздно было, лишь кости ее нашел и седло, а новым животным обзавестись еще не успел.

Ничего, как только он здесь закончит, у него будет время и на лошадь, и на баню. И возможно, даже на отдых.

Чуткий слух Хана уловил звуки деревни среди шорохов леса прежде, чем она показалась в поле зрения.

Странно. Местные жаловались на одолевавшую их нечисть, но его чувство голода молчало. Нет, где-то в чащобе, среди кустов рябины, прятался лешак, да болотник пел свои песни куликам несколькими милями севернее, но если они кому и угрожали, так лишь одиноким путникам, а не целой деревне.

Ладно, он разберется – за этим и прибыл.

– Тпру-у-у-у-у-у, – зычно крикнул возница, и телега остановилась.

Хан бесшумно соскользнул с деревянного края и растворился в опустившихся сумерках прежде, чем кто-то смог его заметить – он не любил привлекать к себе лишнее внимание.

Дом старосты Хан нашел сразу – крепкий, построенный, что называется «на совесть», он немного возвышался среди остальных. Поднялся на крыльцо, постучал. За дверью послышался скрип половиц, и спустя пару секунд она открылась.

На пороге стоял мужичок лет тридцати пяти, плотный, как соломенный тюк, невысокий, но широкий в плечах.

– Чего тебе? Не видел тебя в деревне прежде. Кто таков будешь, зачем к нам пожаловал? – смерил он Хана недовольным взглядом.

В доме за его спиной горели свечи, аппетитно пахло мясной похлебкой. Кажется, Хан отвлек его от ужина.

– Староста? – спросил он, уже зная ответ.

Видно было, что мужчина привык командовать, привык, чтобы к его мнению прислушивались, и покой зазря не нарушали.

– Ну да, а…

– Хм. Я ведьмак. Дошли слухи, у вас тут нечисть завелась.

– Не похож ты на ведьмака, – мужчина подозрительно сощурился. – Я, конечно, ни одного еще не встречал, но говорят, они совсем не так выглядят.

Хан молча приподнял свою повязку, открывая левый, полностью черный, лишенный зрачка и радужки глаз, а после обнажил зубы, острые на концах, точно у акулы. Он специально не стачивал их уже неделю – знал, что пригодятся.

Мужичок отшатнулся, его пальцы дернулись совершить обережный жест, но он смог взять себя в руки – все же был старостой, а не простым пахотным.

– Верю. Что ж, добро пожаловать, – мужчина отошел, пропуская нежданного гостя и все же, не удержавшись, скрутил за спиной фигу.

Хан поморщился.

Этот жест неплохо действовал на низшую нечисть, очень слабо на высшую, и почти никак на ведьмаков. Разве что раздражал их. Но на иное он и не рассчитывал – люди боялись нечисть любую, неважно, убивала ли она их, как стригойи, помогала ли, как домовые, или защищала, как ведьмаки.