…Теперь Ливийская пустыня открывалась фон Шмидту как бы с высоты птичьего полёта. Он так и не смог потом вспомнить, куда именно забросило его в эти минуты предутреннее виденье: в «Долину кровавых дюн» под Тобруком; на пустынное, именуемое «Африканским жертвенником» плато под Эс-Саллумом, или на «воинское кдадбище» погибших в песчаной буре германских солдат под Эль-Аламейном.
Да какого-то особого значения это сейчас не имело. Главное, что его воспаленное бессонницей и почти смертельной усталостью измученное сознание вновь проплывало над полями битв Африканского экспедиционного корпуса Роммеля, словно всё ещё не упокоившаяся душа одного из погибших ливийских легионеров фельдмаршала.
Барон фон Шмидт так до конца и не понял, что же это на самом деле было – сон или предутренний бред. Зато в памяти его оставались полузасыпанные песками башни подбитых танков с молитвенно тянущимися к небесам жерлами все еще раскалённых орудий; остатки растерзанной бомбовыми ударами автоколонны; каменистый склон прибрежного холма, усеянный телами солдат, так и не сумевших добежать до спасительных кораблей, а посему брошенных здесь в панической спешке на пиршество шакалов.
– Господин оберштурмбаннфюрер, нас обстреливают! – Нет, голос адъютанта доносился не из глубины пустыни и зарождался явно не из предутреннего бреда. – Это и в самом деле обстреливают именно нас!
– Кто бы мог такое предположить?! – на удивление спокойно, не скрывая сарказма, откликнулся все ещё возлежавший на своей кровати-усыпальнице барон фон Шмидт.
Несколько мгновений назад оберштурмбаннфюрер и сам уже проснулся, и именно оттого, что пули, выпущенные длинной автоматной очередью, разнесли окно в соседней комнате, а затем, прошив стену, по-вороньи расклевали потолок прямо над его скромным солдатским ложем.
«А ведь у этого кретина автомат повело! – все с тем же безрассудным спокойствием определил тогда фон Шмидт. – Словно впервые держит его в руках!».
– Но это обстреливают не просто унтер-офицерскую школу! – вновь воскликнул адъютант. – Они явно обстреливают наше пристанище!
Как истинный фронтовик он при первых же выстрелах грохнулся с постели на пол, чтобы еще через мгновение забросить свое щуплое тельце под массивный письменный стол, под которым у него оставались кое-какие шансы уцелеть даже в том случае, если бы нападавшие умудрились швырнуть в окно гранату.
– Это уж точно. Курсанты этой вшивой школы их вряд ли интересуют, – признал его правоту фон Шмидт.
– Причем убийцы прекрасно осведомлены, где именно мы находимся, и вряд ли позволят нам выскользнуть отсюда.
– Только не эти, Вест! Эти не способны даже по-солдатски вежливо покончить жизнь самоубийством.
– По-солдатски достойно?! Разве что. На такое они действительно не способны.
– Это не убийцы, унтерштурмфюрер, это всего лишь залежалое окопное дерь-рьмо! И пусть ими занимается охрана школы.