Бог, я не знаю, доступна ли тебе любовь к женщине?
Но вот и пришла к тебе твоя главная невеста. Ты очаруешься ею с первого взгляда, с первой же ее фразы, ибо будет она тонкой, остроумной и неожиданной. Ты научишься смеяться с ней и станешь еще более справедливым с ней. Ее зовут Тома…
Ранят нюансы… Я не заплакала в момент, когда зазвонил телефон, и голос сказал в трубку: «У нас плохие новости… Ваша мама умерла». Я… я… я… я… я… в ответ только: «И что мне теперь делать?..»
«Запишите адрес, откуда забрать тело».
Я писала на каком-то клочке бумаги кривые страшные буквы, которые мне диктовали, положила трубку и молча встала в проеме двери, уткнувшись лбом в косяк, и смотрела в окно…
Потом уже, сидя на корточках, я била руками по кровати, по щекам себя, чтобы не потерять сознание.
Но только когда пришлось оформлять свидетельство о смерти, и мне выдали этот серо-бордовый лист, сказав: «Проверьте, все ли правильно», – я пробежала глазами слова «умерла», имя мамы, место рождения и наткнулась на графу, от которой, наконец, смертельно защемило. «Время смерти – 8 часов 23 минуты».
То самое «Ваша мама умерла» было тогда слишком огромным и не уместилось в моем сердце. Ранят нюансы… Эти «8 часов 23 минуты» как нож резанули все мое нутро – сердце, голову, грудь, руки, ноги, спину… Спала ли она в эти 8 утра? А в котором часу она проснулась в то утро?.. Было ли ей больно?.. Звала ли она меня?.. Искала ли?.. Плакала?.. Боялась?.. Прощалась?..
Теперь всегда, просыпаясь и видя на часах 8 утра, я думаю об этом. Нет, не думаю. Я страдаю об этом…
Я заполняла много бумаг с этим словом «смерть». «В связи со смертью…»
Потом сведения о себе. «Вы где-то работаете?» – «Я живу здесь, работаю в онлайне в Москве. Пишите «фрилансер»».
За неделю до этого я уезжала из нашего маленького городка в Москву, и мама впервые за 15 лет осталась дома без меня. Я звонила ей каждый час.
– Ты нормально?
– Нормально.
– Как ты, солнышко?
– Все нормально.
– Тебе не плохо?
– Нет.
– Я всего на пять дней, я скоро приеду. Да? Мы же решили сделать дело. Мне надо посмотреть нашу квартиру в Москве. Да?
– Да. Ты должна была поехать. Я хочу, чтобы ты увидела людей, с которыми работаешь. Я очень хочу.
– Ты знаешь, мама, – говорила я в телефон из столицы. – Я так стремилась съездить в эту Москву. Но она не принимает меня.
– Почему?
– Не знаю. Я стою в Москве, смотрю в окно и плачу. Я думала, здесь мои друзья, работа. Я встретилась с коллегами, ребятами, наделала фоток. Знаешь, как я подпишу их, когда вернусь и выложу в «Инстаграм»? «Я хочу домой… К маме…»
И вечером мамино в трубку: «Не волнуйся. Я уже сбила. У меня вчера ночью была температура 40. Но уже сбила. Все, 37. Я не стала вчера говорить. Зря сказала?»
– Как 40???
– Я сбила.
– Солнышко, я утром уже выезжаю. Сутки, и мы снова вдвоем. Жди меня.
Я ехала в поезде и считала часы. Вот еще три часа, два, полчаса, и я увижу маму.
Перед входом в дверь я остановилась. Мне стало страшно… Что я сейчас увижу? Что меня там ждет? Я приехала в 6 утра.
Открыла дверь. Бросила сумки: «Мама! Я здесь!»
Мама вышла из своей комнаты.
– Привет, я приехала! Как ты?
– Нормально…
Она подошла ко мне и вдруг уткнулась в плечо как маленький ребенок, заплакала: «Я хочу быть только с тобой».