Произошла эта история давным-давно, и так далеко отсюда, что даже ласточка за три дня не долетела бы. Между широких полей и густых лесов, в низине стояла маленькая деревня – Болотинка. Жили-поживали в ней разные люди. Улицы деревни застилали досками, чтобы ноги не промокали от разливающегося болота и речек. Дома строились на сваях и холмах, а пороги делались высокими, чтобы сырость и змеи в них не заползали. Люди ко всему привыкли, со многим мирились, и боялись только одного – тумана.
Холодными ночами, особенно после дождей, когда болото разливалось и чавкало под мостовыми, наползало на землю белое марево. А с ним приходила и нежить – туманники. Сверкали желтыми глазами, белесые, полупрозрачные, с длинными пальцами. Они и сами были сгустками холодного пара и воплощением страхов. Встреча с нежитью ничем хорошим не грозила – попавшие в их сети люди оставаться собой больше не могли. Поутру находили их мертвыми среди полей, или выжившими из ума, бесноватыми. Каждый житель Болотинки знал, что только тепло огня и запертый дом защищают от мертвой напасти. Поэтому, когда по земле начинал стелиться туман, запирались все двери и окна. Стучи, не стучи – не откроют. А высунешь нос из дома – жди беды. Не поздоровится тому, кто повстречает белую фигуру с желтыми глазами.
В ту пору жила на окраине деревни семья: вдова, родная ее дочь и падчерица. Про ту вдову слухи ходили недобрые: что двух мужей она сама свела в могилу, да и падчерицу извести хочет. Но мало ли, что народ любопытный болтает.
Вдова была работящая, умелая – сама весь дом и хозяйство содержала, да еще и шила мастерски. Дочь свою она любила и баловала, ни в чем ей не отказывала: и поцелует, и приголубит, и подарочек всегда на рынке прикупит. Падчерицу же, Марьяну, дочку умершего мужа, вдова недолюбливала. И не приласкает, и работу самую тяжелую и грязную девочке вечно дает. От зари до зари чумазая Марьяна по дому все делала, по лесам одна грибы-ягоды собирала, а по ночам пряжу ткала. Не было у девочки ничего своего: вещи – обноски старшей сестры, дом и хозяйство – мачехи, другие дети ее избегали и не брали с собой. Деваться некуда, семью ведь не выбирают. Мечтала девочка хотя бы о настоящей собственной кукле – чтобы была верная подруга, с кем можно и поговорить, и поиграть, и поплакаться. Да только времени на игры не оставалось.
Шел Марьяне десятый год. Наступила холодная склизкая осень. Деревянные помосты на улицах чавкали и проваливались в грязь, листья осыпались стеной, а утренняя роса превращалась в серебряный иней.
Затеяла как-то вечером вдова внезапную уборку – всю избушку перемыла, белье перестирала, а стала полы протирать – перевернула последнее ведро с водой. Марьяна в то время сидела в углу и оттирала от пятен одежду в лохани. От многочасовой работы в ледяной воде пальцы у неё покраснели, кожа на них потрескалась, а ранки начали кровоточить.