Нет ничего более смешного и жалкого, чем те бедные люди, что приходят рано утром на станцию Кузьминки с надеждой на хотя бы полупустые вагоны. Как же они несчастны! Но что они могут поделать? Каждый раз, каждый день они стараются не показывать своего разочарования, стоя возле тормозящего поезда, в котором едва ли найдётся место хотя бы для одного из них. Но в их глазах отчётливо виднеется призрак помершей в тоске обыденности надежды. Бедные, бедные дураки. Впрочем, как и я.
Спустившись вместе с толпой на станцию, я упёрся плечом в колонну и начал разглядывать всех тех “счастливцев”, которые, признаюсь, подобно мне спускаются сюда день ото дня с мыслью: “Ну, может, сегодня?”. Я улыбаюсь.
Звучит отдалённый шум прибывающего поезда. Сквозь темноту тоннеля прорывается тусклый свет, разрастаясь соразмерно усиливающемуся шуму. Думаю, к нему нельзя привыкнуть. Можно перестать его замечать, но стоит обратить на него внимание, и тебя будто сжимает что-то. Может, это страх? А если нет? Что, если это нечто глубинное отзывается на гул машины, заставляя наши кости трястись, а мышцы – сокращаться? Отзвук чего-то большего. Чего-то близкого к пониманию, но бесконечно далёкого от осознания…
Кажется, за этими раздумьями я пропустил момент открытия дверей. Я снимаю с плеча рюкзак и захожу в вагон. Народу скопилось так много, а я зашёл настолько поздно, что меня чуть ли не выдавливает наружу скопившаяся вокруг масса. Благо двери закрываются, и поезд трогается.
С моим телосложением мне всегда довольно тяжело приходится на сильном ветру: я словно паук, которого в страхе пытается смыть в раковину какой-то боязливый человек. И я держусь, держусь что есть сил, но так… непросто. Однако здесь, в метро, меня окружают сотни таких же пауков, и все мы поддерживаем друг друга в этой борьбе против дурацких законов физики и отчего-то несовершенных технологий наступившего будущего детей ушедшего тысячелетия. Трясёмся, жмёмся, трёмся, но стоим. Даже забавно – только здесь я, будучи обычным молодым студентом, не претендующим на уважение и не стремящимся к жалости, получаю от такого огромного количества незнакомых мне людей бескорыстную и нужную любому поддержку. Я улыбаюсь.