Читать Дар языков
Я знаю – откуда взялось, знаю, как это было. Каждый из нас дописывал: кто страницу, кто предложение, кто всего лишь слово. Нам казалось, что мы знаем вес слова, его плоть, его дыхание. Свист и воздух. Значение слова! Нам казалось (как всем людям, которые хоть чуть-чуть задумываются над этим), что мы управляем словами, более того – используем их, как хотим. Мы писали свои слова в воздухе.
Я уже знаю: мы ошибались. Это так по-человечески, так понятно.
Сейчас на берегу, у древнего моря, после Его голоса, я просто жду, лежа на мокрой гальке. И не хочу знать, когда мы ошиблись. Пусть будет что будет…
Ирина прислала длинную трогательно-нелепую эсэмэску – давно. Читаю, не глядя на время и дату отправления. Пора отказаться от времени, от иллюзии власти над словами, от своего «я» и просто от «я» как слова.
«Солнце еще ровно стояло прямо над головой, а наш принц не падал на шоссе, и кровь не текла – так страшно – по сухому звенящему асфальту. И мама, даже мама, еще сидела за столом, тянула из чашки растворимый кофе, а не водку, волосы ее были аккуратно причесаны, аккуратно выглядывал из выреза пушистого джемпера с рисунком “аргайл” шелковый воротничок блузки».
Ирина права, она оказалась мудрее нас всех. Надо лишь фиксировать; записывать, а не рассуждать, оставлять штрихи, блики, пятна тени на земле. Одним словом – след. Неважно, кто его увидит. Пусть след останется. Ирина останется – это уже знаю, и это новое знание. Ирина спасла себя эсэмэской? Так получается?
А может, она не мудрее, а лишь педантичнее прочих?
Часть 1
Начиналось так.
1
Небольшая группа студентов и молодых преподавателей из Петербурга, довольно самонадеянно и опрометчиво называвшая себя спелеологами, решила найти свою собственную пещеру. Искать, по общему мнению группы, мыслящей согласно, как стайка уклеек, то есть практически единым мозгом на всю стайку, следовало в горах, сжимающих Черное море. Гор, присунувшихся к морю тяжелыми, заросшими кизилом и боярышником тушами, было множество. Но отправились они не к безлюдной, загадочной и неизменно пронизанной острым ветром горе Ак-Яр с ее сотнями карстовых пещер, тысячами колодцев и хитрых расщелин. Не к туманной, но светлой от известняков Ак-Яр с неизведанными тропами, а к мрачной и темной, усеянной туристами и шумными отдыхающими горе Башлангыч на границе с маленькой бывшей союзной республикой Макданией.
Им хотелось, чтобы будущая своя пещера была надежно упрятана в складках монолитного базальта горы, такого же древнего, как сама Земля. А карстовые пещеры… Что карстовые пещеры? Несерьезно, ненадежно, недолговечно. Это же все равно как устраиваться жить в дачном фанерном домике, когда есть – есть! – свободные замки с башнями и высокими сводами. Карстовые пещеры – пустяк! Другое дело – Башлангыч, клочок первой, новорожденной суши; древний вулкан. Сквозь его жерло, носящее ныне имя Шайтан-Тишек, древний Бог говорил с Землей, и Земля устремилась Богу навстречу, взрывом извергаясь… Башлангыч, гора, внимавшая Богу, как горы Арарат или Синай.
Арарат недоступен им, как уклейкам недоступно море, но лишь реки, впадающие в него: в Черное, Каспийское, Азовское. Даже Балтийское море не годится уклейке – холодно! Нужна вода домашняя, речная. А Синай – ну, Синай! Где его искать-то, во-первых, а во-вторых, все равно недоступен.