Очень непростая вещь —
это простое человеческое счастье
П.Борисов
– Эй, о чем ты так задумался? Ложку мимо рта пронесешь, – с улыбкой обратился к сидящему напротив крупный, жизнерадостный мужчина лет тридцати трёх- тридцати пяти.
– Меня никто не любит, – с отсутствующим видом произнёс тот, как будто продолжая думать вслух.
Спрашивающий поперхнулся и закашлялся:
– Ничего себе! Тебя ли я слышу? – и изумлённо рассмеялся.
Его собеседник как будто вынырнул из своих мыслей и сердито уставился на него:
– Ну и что смешного?
– Как что смешного? Ну, друг, ты даешь! Молодой, успешный, состоятельный, красавец, друзей-приятелей – море, от дам отбоя нет – и вдруг…
Друг на протяжении этого высказывания кивал, соглашаясь с каждым словом, но губы его кривились в иронической усмешке.
Его внешность для стороннего наблюдателя подтверждала всё сказанное. За столом сидел молодой мужчина тоже лет тридцати с небольшим. Всё в его внешнем виде не кричало, нет, но довольно громко говорило об успешности: дорогой костюм, подтянутая, спортивная фигура. Он был очень красив. И если бы вздумал посвятить себя карьере актёра, режиссёры наверняка с удовольствием брали бы его на роль героя-любовника, героя-воина. Черноволосый и черноглазый, со смугловатой кожей, длинными крыльями черных бровей (так и просится избитое сравнение), красивым изгибом губ, а сегодня ещё и с модной лёгкой небритостью, он действительно обращал на себя внимание. Дмитрий Алексеевич Хабаров в городе был личностью довольно известной, хотя не очень об этом заботился. Но владелец крупной строительной компании априори был хорошо известен в деловых кругах. И хотя не очень, особенно в последнее время, любил, однако в силу необходимости тусовки всякие посещал (а как же, себя показать, связи, знакомства, потенциальные заказчики). А как человек холостой да плюс все вышеперечисленные достоинства, был завидным женихом, а лучше сказать, завидной добычей. Сам он от повышенного внимания дам не страдал, с лёгкостью завязывал знакомства, заводил романы, но, надо сказать, с такой же лёгкостью их и заканчивал. Никому из его многочисленных подружек не удавалось удержаться на длительное время. Между дамами даже установилась своеобразная конкуренция: каждая из тех, кто оказывался в роли его подруги, старалась приложить все усилия, чтобы занять это место, так сказать, на постоянной основе. Пока это не удалось никому. Но дамы не теряли надежды и при случае даже хвалились, кто дольше продержался. Он был по-своему честен. Старался не иметь дело с замужними, чтобы не создавать себе лишних проблем. Да и то правда, зачем? Хватало и незамужних. Никому ничего не обещал, был щедр, более или менее внимателен. Но совершенно спокойно прекращал отношения, невзирая ни на уговоры, ни на слёзы, жалобы и тому подобное покидаемой. Напротив, слёзы и жалобы заставляли его прекратить отношения как можно скорее.
Сейчас он мрачновато-иронически усмехался, слушая приятеля:
– Да-да-да…Всё так. Но друг у меня один – ты, а любить меня никто не любит.
– С чего вдруг такой мрачный взгляд на вещи? Поругался с… этой, как её… с Лизой?
– Да поругался-то это ерунда. А главное, что я сам иногда, как ты сейчас, вспоминаю, когда надо обратиться: «Как там тебя, Лиза». Не будешь же звать: «Эй, ты». Поэтому обращаюсь ко всем «зайка».