Читать Добро пожаловать в Ад

– Я – Петров, – сказал Петров и повертел головой.

Он не помнил ни своего имени, ни возраста, ни того, как здесь оказался. Но это его почему-то не беспокоило.

Окружающий мир не вызывал у Петрова вопросов. Только легкое ощущение недостаточности. Как будто рядом было задумано что-то теплое и округлое, чтобы утыкаться всем телом, а он, вместо этого, все время утыкался в пустоту.

И еще вокруг были штучки. Много круглых маленьких штучек. Все они вертелись, как сумасшедшие. Как жужжащая тошнота, в которой единственным ориентиром где-то впереди вспыхивало и гасло расплывчатое пятно света.

Петров пошел на свет.

Первые шаги давались тяжело. Приходилось все внимание направлять в ноги и пристально думать каждый шаг. Но потом дело пошло быстрее. Петров даже развеселился от того, как хорошо у него получается. И штучки вокруг уже не жужжали и не кружились, а превратились в молочно—белый туман – такой плотный, что его можно было хватать руками.

Слева в дымчатой пустоте зазвенел смех. Петров представил женщину на берегу реки – она запрокидывает голову, открывает рот и смеется легко, без стеснения. Почти как Марта.

Откуда пришло это имя? Петров не знал. Но от него внутри вдруг стало щекотно.

Потом из глубины пришли другие слова и образы: тянущее, жуткое ожидание мамы, которая отошла на минуту, трепет первого свидания, стыд первой ночи с женщиной, слово «презумпция». Такое солоновато-горькое. Как глоток морской воды.

Постепенно туман рассеялся, и Петров увидел, что дорога упирается в металлические ворота. По обе стороны от них в бесконечность тянулся забор из бетонных блоков. Как будто кто—то провел серую черту между мирами.

Источником света, который вел Петрова сквозь туман, оказалась неоновая вывеска у ворот. Надпись на ней гласила:

Петров остановился в нерешительности. Потом пожал плечами: «Скажу, что мне только спросить».

Он занес было руку, чтобы постучать, но ворота сами со скрипом отворились, приглашая внутрь.

Петров глубоко вдохнул, как будто собирался нырнуть, и сделал шаг вперед.

На него обрушились звуки. Тут, внутри, пели птицы, шелестела листва и где-то совсем рядом квакали лягушки. Петров моргал и щурился, пытаясь приладить глаза к новой яркости. Но даже сквозь мешанину разноцветных пятен было понятно, что вся территория утопает в зелени.

Совсем не похоже на километры замершей земли, оставшиеся за воротами.

Будто из мешочка с буквами для игры в «Эрудит» Петров выудил из памяти слово «заповедник». Потом порылся еще в надежде отыскать собственное имя, но безрезультатно. Зато на самом дне нашел странную аббревиатуру «КПП».

Именно с этими буквами в раздробленной памяти Петрова ассоциировалась обитая красной вагонкой будка, которая стояла в нескольких метрах от ворот.

Петров подошел ближе и робко заглянул в окно. Внутри, забросив ноги на стол, дремал в кресле мужчина лет сорока. На груди у него лежала сложенная вдвое газета, в дальнем углу будки едва различимо гудел вентилятор.