Всё началось, когда я ни с того ни с сего решила почистить свои переписки «Вконтакте». Так я снова наткнулась на её страницу – в последний раз мы переписывались почти десять лет назад, и переписка эта – с матерными угрозами. Но это всё враньё. Наши последние слова друг другу были совсем другими.
На аватарке она до сих пор держит недовольного кота и широко улыбается. А в диалоге угрожает разбить мне е… лицо, пишет, требует денег – тысячу рублей, сумму целой жизни для пятнадцатилетней девочки – и по пунктам расписывает, что мне нужно сделать, чтобы меня не побили она и её «друзья».
Помню, как обиделась на слово «друзья». Ревновала страшно.
Все эти почти-десять-лет она была незримо рядом со мной. Рядом со мной и Алёной – с ней вы ещё познакомитесь. Мы никогда не разговаривали о ней по-настоящему, ограничивались сухими напоминаниями о нашем прошлом и многозначительным молчанием.
А всё это время я видела её.
Вот она в волосах трёхлетней огненно-рыжей девочки. Вот мой одногруппник подкуривает толстую сигарету с рыжим фильтром точно так же, как когда-то подкуривала она. Вот я ловлю взгляд совершенно незнакомой мне недружелюбной женщины – и ясно вспоминаю её зелёные глаза с выцветшими, жёлтыми ресницами.
Правда, снилась она мне за это время редко. Раз, или, может, два.
Я прочитала те сообщения и решила, что это не должны быть последние слова, которые мы сказали друг другу. Она стала для меня плохой компанией, связываться с которой родители не советуют, но которая в конце концов куёт из тебя – тебя, капля за каплей смывая с твоего характера липкие слои чужого, навязанного, и выпуская тебя на волю, как пресловутую птичку.
Я стала её частью, а она стала частью меня. Такие люди должны жить, решила я, и задумала переселить её из отсыревшей древесины гроба на свежую типографскую древесину книги.
Жаль, что жизнь устроена таким подлым образом. Никто заранее не подскажет, когда вы в последний раз поговорите с лучшей подругой или поцелуете любовь всей жизни. А когда вам пятнадцать, вы ни за что не поверите, что скоро жизнь начнёт мчаться со скоростью пьяного мотоциклиста и что все синяки на вашем сердце когда-нибудь покажутся вам детскими и глупыми, а некоторые вы и вовсе начнете считать играми собственного воображения. Возможно, если я встречу на улице кого-то из того времени, кого-то, по кому так мучительно страдало моё подростковое сердечко, я просто не узнаю его и пройду мимо, даже если он наденет ту самую толстовку, в которой звал меня гулять в самый первый раз.
Я посвящаю ей каждое слово. И, раз она жива на этих страницах, я позволю себе напомнить ей кое-что.
Этери, ты обещала на небесах попросить для меня самого лучшего ганновера. Не забудь!