День не обещал ничего необычного.
Катя захлопнула дверь, проверила ключи и спустилась с третьего этажа. Раньше можно было не заботиться о ключах, но теперь помнить о них стало привычкой – после того, как пару раз пришлось вызывать специалистов и взламывать дверь, а потом менять замок. До этого ключи всегда были еще у мамы. Но вот уже полтора года, как мамы не было.
Катя ко многому в своей одинокой жизни привыкла подозрительно быстро (а может, просто затолкала неприятие в дальние уголки сознания), но вот брать с собой ключ при выходе из дома научилась только спустя месяцев пять после похорон.
Выйдя из подъезда, она привычно оглянулась на окна первого этажа – там, как всегда, торчало в обрамлении занавесок симпатичное личико Мирона. Катя помахала ему, он улыбнулся в ответ и сделал рукой неловкое движение, в котором можно было угадать приветствие.
Катя не знала, что за болезнь заставляла 10-летнего мальчика сидеть постоянно дома – что-то с мышцами и координацией. Но спрашивать было неудобно. Они с Катей всегда обменивались приветствиями, когда она уходила и приходила. Остальные же соседи относились к нему по-разному: кто-то тоже махал Мирону, кто-то делал вид, что не замечал его.
А старая вечно сердитая Алла Терентьевна так вообще всегда только ворчала на него. Негромко – так, чтобы ему не было слышно через открытую форточку, – но неодобрительно. Впрочем, ворчала она всегда и на всех. Мирон Аллу Терентьевну тоже недолюбливал: когда она приближалась к подъезду, он опускал глаза на подоконник, где у него всегда лежали книжки и альбомы.
Катя сейчас вышла ненадолго – буквально в магазин и обратно, – не красилась, натянула старенькие джинсы и накинула поверх домашнего свитера пальто. Идти до супермаркета было минут 10. Если бы была жива мама, то наверняка сказала бы, что в таком виде нельзя выходить даже в магазин, что всегда нужно выглядеть «на пятёрку». Но Катя так не считала. Иногда нужно расслабляться, не думая о том, кто и что подумает о твоей внешности.
Его она случайно увидела издалека, проходя мимо детской площадки. Он стоял чуть поодаль, не двигаясь, и смотрел на неё. Ей, конечно, могло показаться – он мог смотреть не на неё, а просто в её сторону. Но ощущение было волнующим – будто что-то покалывало в районе груди. Катя чувствовала, что взгляд направлен именно на неё. «Нет, вряд ли. С чего бы так смотреть – и на меня »… – подумала она и слегка заволновалась.
Сделала вид, что не заметила этого взгляда, не замедляя шага пошла дальше: «Подумаешь! Глупости какие!»
На перекрестке у светофора она остановилась, уже совсем забыв про выбивший её из равновесия пристальный взгляд. Когда загорелся зеленый, Катя по привычке посмотрела налево, направо и почти вздрогнула: на неё опять был устремлен тот же жгучий, пронзительный взгляд. Теперь уже безошибочно, точно – на неё. Они на секунду встретились глазами, но она тут же отвернулась и ступила на «зебру».