В камине весело потрескивали поленья, охваченные языками красно-желтого пламени. Их вид завораживал, притягивал взгляд, околдовывал.
Колдовство… Март усмехнулся, вспомнив слово, которым невежи до сих пор иногда называют магию. Колдовство и колдуны. И плевать они хотели на общепринятые названия.
Плевать, плевать на все… Хотелось бы и ему просто взять и наплевать. Послать все к черту: и сестру, и выбор, перед которым она его поставила, – просто уйти.
Но сбежать можно не из всякой западни. Да и разве он беглец?
Март сполз по спинке кресла еще ниже, водрузил ноги на невысокий табурет, поближе к огню, который по-прежнему притягивал взгляд. Мартин даже не потрудился снять сапоги – зачем? Не хватало еще потом встречать гостей босиком и обуваться в спешке. Пустое. Ждать осталось недолго.
Он только расстегнул несколько пуговиц рубашки и привычно закатал рукава.
Мятая одежда, растекшееся по креслу тело, бокал с янтарной, терпко пахнущей жидкостью на столике у правого локтя. Будь в помещении сторонний наблюдатель, он решил бы, что молодой человек пьян. Март и впрямь в этот вечер представлял собой жалкое зрелище. Вот только он не выпил ни капли спиртного. Наполнил стакан на треть, поставил на стол, но передумал и так к нему и не притронулся – ясная голова сегодня еще пригодится.
Одно из поленьев снова издало треск и рассыпалось в пламени в труху, другие еще сохраняли форму, несмотря на то что огонь уже порядком их потрепал. Март подумал, что он сам теперь сродни этим деревяшкам – осталась только форма, внешний вид, но языки пламени с себя уже не стряхнуть.
Тихо отворилась боковая дверь, впуская в комнату рыжеволосого мальчишку. Огненная шевелюра подростка, как всегда, оказалась растрепана, будто не чесана много дней, хотя Март своими глазами видел Пьетро утром и прическа у него была почти что опрятная.
Мартин бросил на визитера ленивый короткий взгляд и вновь уставился в камин. Вот и второе полено истлело…
– Опять потерял расческу?
– А? – замерший было у двери мальчик вздрогнул. – Я… это…
Март повернул к нему голову, красноречиво приподняв бровь.
Пьетро тут же подобрался, вытянул руки по швам.
– Простите, господин! – выпалил он на этот раз четко и громко, как солдат перед командующим. – Никак нет! – Похоже, ветеранские истории Густава плотно осели в подсознании мальчишки. – Расческа при мне! – В подтверждение своих слов подросток даже извлек ее из кармана и несколько раз прошелся деревянными зубцами по волосам. – Уй! – Зубчики ожидаемо запутались в непокорных прядях.
Март поморщился.
– Петька, брось, – попросил устало, отворачиваясь.
– Э-э-э… – раздался звук падения маленького предмета на пол. – Расческу бросил, господин!
Мартин с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться – Петька с его тонкой душевной организацией непременно обидится.
– Господин? – В голосе мальчика появились жалобные нотки.
– Да, Петь? – Третье полено. Что-то «гости» тянут. Если так и дальше пойдет, придется вставать и подбрасывать в камин новую порцию дров.
Пьетро несмело сделал шаг к креслу, в котором все еще сидел, развалясь, Март, и робко замер.
– Я опять понял вас буквально, да?
На этот раз Мартин улыбнулся от души и не таясь. Есть же толк, есть. Раньше парнишка и заговорить первым не решился бы, и вопрос задать.