Как только стукнет восемнадцать, сразу же покупаю машину, – решила Маша и прибавила скорость. Еще быстрее перетасовывались окна панелек справа и окопавшиеся в зарослях гаражи слева. В середине сентября Маша Шумилина неслась по глухой дороге на дребезжащей семерке приятеля. Она убедила Костю, что будет очень, очень осторожной. Сам он ждал на пустыре вместе Кристиной, подругой Маши. Свет сгорбленных фонарей, казалось, подбавлял потемок, которые кое-как разгребала фара семерки… Жаль, что ждать целую вечность: два года. Да и мать такая невротичная стерва, а отец совсем никакой. Хотя бы завязал с водкой и на том спасибо. Ладно, проехали под грохочущий гранж. Хотелось только одного: мчаться, куда глаза глядят, и ни о чем не думать. Пусть Костя подергается, а Кристина выкурит еще одну сигарету. В крови клокотал коктейль из «Петушка» и адреналина. И, казалось, что машина ожила и неслась сама… Меня не догонят ни гаеры, ни тем более потемки взрослости. Все еще было впереди и меня не касалось… Черная тень обрушилась на лобовое стекло. Эринниями взвизгнули тормоза. Маша захолонула и побелела.
Маша выскочила из машины и содрогнулась. На дороге неподвижно лежала старуха в черном балахоне. Загустевшая темень сомкнулась и стала душить Машу. Лицо Шумилиной исказилось, подбородок мелко затрясся. Она громко и отрывисто задышала, но заплакать не смогла. Так и подмывало смыться, чтобы не видеть это черное и такое мертвое… Старуха простонала и слегка шевельнулась. Маша вздрогнула и бросилась к машине, открыв перекошенный рот и вытаращив глаза. Как только охваченная дрожью Маша оказалась в семерке, та точно сама собой завелась с пол-оборота и с утробным рокотом рванула с места в потемки, как нашкодившая кошка…
Только теперь, когда зарысили столбы и деревья, Шумилина поняла, что протрезвела. Хотя это произошло еще в тот момент, когда Маша увидела лежащую на дороге старуху. Ощущение кошмарной, стеклянной ясности нагнало, оглушило и заиграло на нервах. Из Маши вырвался истошный крик… Где же они? Неужели ушли?
Уже не надо было ни своей машины, ни взрослой жизни. Только бы вернуться в то время, когда еще не было старухи, растекшейся на дороге черной кляксой. Или хотя бы найти Костю и Кристину. Да вот же они, у заброшенной голубятни. Долговязый Костя слегка сутулился, смахивая на придорожный фонарь. Маша выбралась из машины.
– Чего так долго? – проворчал он.
– Я… Она… – залепетала трясущаяся Маша, подергивая поднятыми плечами и стискивая пальцы рук.
– Да что еще? – встревожился и разозлился Костя.
– Я не хотела… Она сама… там, – Маша кивнула в ту сторону, откуда приехала. Задыхаясь и стуча зубами, Шумилина рассказала о том, что произошло.
Кристина и Костя испуганно переглянулись. Обнаружив вмятину на капоте, Костя со стоном схватился за голову и зашагал взад-вперед по пятачку.
Выругавшись, он метнулся в семерку и рявкнул обмершим девушкам:
– Вам что особое приглашение?
Едва лишь Маша и Кристина оказались на заднем сиденье, семерка дернулась и понеслась, заполняя тревожное молчание нутряным грохотом и дребезжанием.
– Здесь! – Маша уронила лицо на ладони.