⇚ На страницу книги

Читать Корсар с Севера

Шрифт
Интервал

Глава 1

Новгород. Май – июнь 1472 г.

К о р и о л а н:

Итак, вновь поднял голову Авфидий?

Л а р ц и й:

Да, поднял. Потому нам и пришлось

Поторопиться с заключеньем мира.

Уильям Шекспир. Кориолан

Зачем рука моя злодея пощадила

И сразу же его на месте не убила?

Ж.-Б. Мольер. Тартюф, или Обманщик

Лил дождь, беспросветный и нудный, всю ночь напролет, не переставая. Крупные тяжелые капли колотили по крышам, прогоняли с улиц редких припозднившихся прохожих, превращали в хлюпающую грязь тянущиеся вдоль городской стены огороды. В эту ночь, темную и ненастную, стражники на башнях старательно кутались в плащи, укрываясь от порывов промозглого ветра. Такой ветер обычно бывает поздней осенью, в ноябре, когда сыплется с неба не поймешь что – то ли холодный дождь, то ли мокрый снег, а скорее – и то и другое сразу. Но то – осенью… А сейчас на дворе стоял май, хоть и не очень-то теплый здесь, в северных новгородских краях, да уж и не такой, чтоб со снегом.

– Вот уж послал черт погодку, а, дядько Кузьма?! – обернувшись к напарнику, выругался воротный сторож – молодой круглолицый парень в коротковатой кольчужке и островерхом шлеме. Брызги дождя скатывались по шлему прямо за шиворот парню, и тот то и дело морщился, передергивая плечами. Второй стражник, Кузьма – высохший пожилой мужик с реденькой бородкой и длинными вислыми усами, – отвернувшись от ветра, буркнул в ответ что-то неразборчивое, видимо, согласен был, что подобную погодку только черт и посылает. Поверх кольчуги у Кузьмы – длинный крашенный черникой плащ из плотной дерюги, в небольшой плетеной баклажке у пояса плескалась медовуха.

– Славенский конец сла-а-авен! – еле слышно донеслось с Петровской башни, скрытой пеленой дождя и ночной тьмою.

– Сла-а-вен! – тут же подхватили соседи – с башни шестистенной, что в сотне шагов от Кузьмы с напарником.

– Плотницкий сла-а-вен! – откликнулся круглолицый – не спим, мол, – дождался, когда донесся ответ от соседей слева – с башни, что на самом берегу Волхова, обернувшись, подмигнул:

– Угостил бы медком, дядько Кузьма.

Вислоусый Кузьма широко, зевнул, перекрестился и, стряхнув с бороды капли, нехотя протянул баклагу:

– Пей, Онуфрий. Да только смотри, три глотка, не боле! Место у нас беспокойное, не то что у этих. – Он махнул рукой влево, в сторону Волховской башни.

Местечко им действительно досталось то еще! Бойкое, если не сказать больше. Большая четырехстенная башня, на которой несли службу Кузьма с Онуфрием, была проезжей – выходила воротами за городскую стену, к большой дороге, что извивалась меж лесов да болот по правому берегу Волхова. С той стороны много кто мог пожаловать. И хитроватый костромской купец, и тихвинский богомолец в рясе, и приказчик новгородского архиепископа, и московский служилый человек. Последних, после поражения новгородцев у реки Шелони, расплодилось в Новгороде куда как много! Шныряли туда-сюда по Торгу, что-то вынюхивали, нос свой совали в дела новгородские, советовали – имели на то право по договору Коростынскому. По тому же договору выплачивал Новгород Москве контрибуцию, шестнадцать тысяч серебром – деньги немалые. Ну, деньги у новгородцев водились, Бог даст – выплатят, а вот то, что уж слишком нахально московиты в их дела лезли, многим не по нраву было.