– Я же сказал, что лучше брать не заморский клей, а наш, – проговорил Петр Николаевич Орлов в трубку телефона, стоявшего на его рабочем столе. – Ты, видимо, повелся на красивую упаковку. Отечественный чем хорош, знаешь? А я тебе объясню. Он со временем не проявляется. А вот от импортного я хорошего не жду. Соседка по даче так прокололась. Взяла она импортный, нахваливала, а года через четыре жаловаться стала. Дескать, по швам все белыми разводами пошло. Коробка у нее сохранилась, я и запомнил. А у тех, кто наш клей брал, все в полном порядке. Ты много взял? Сколько?.. Чек-то не потерял?
Стас слишком сильно нажал на нож, и лезвие со стуком ударилось о фарфор.
Орлов покосился в его сторону, но наставлять невидимого бедолагу не перестал.
Гуров поймал его взгляд и выразительно развел руки в стороны.
– Пора приступать, Петр Николаевич, – прошептал он.
Стол практически был готов. Крячко, занимавшийся закуской, отправил последний огурец в салатницу, к другим овощам. На широкой пластиковой тарелке, стоявшей по соседству, толстые ломти финского сервелата заботливо окружали рыжую горку моркови по-корейски. Отдельно, на обычном бумажном листе формата А4 ждала своего часа половинка буханки бородинского. Шпроты было решено таскать прямо из банки. И уж совсем поодаль от всего этого стояла бутылка водки. Она тут была как бы ни при чем.
Гуров подошел к Стасу и спросил:
– Тебя точно не хватятся?
– Нет, на сегодня все, – ответил Крячко, вытер руки бумажной салфеткой и упал на стул. – Последний день. Все успел.
– Ну смотри. – Гуров подвинул свой стул и уселся рядом с лучшим другом. – А то, помнится, вот так же все хорошо начиналось. Мы выпили, закусили, а потом к тебе какая-то дама пришла. Ты сам ее повесткой вызвал по какому-то крайне важному, совершенно неотложному делу.
– Не помню такого.
Крячко, конечно же, все прекрасно помнил, но не считал нужным ворошить минуты своего позора. Гуров уважал его желание, но не мог удержаться от того, чтобы не напомнить лишний раз о том, о чем Станислав уже сто раз пожалел. Впрочем, не так уж часто он и прокалывался.
– А с кем это Петр общается? – спросил Гуров, цепляя двумя пальцами кружок колбасы.
– Не знаю. Но он его уже двадцать минут учит обои клеить.
– Понял. Может, пока накатить?
– Без начальства? В его кабинете? Рискни.
Стас внимательно посмотрел на бутылку. Она стояла напротив окна, насквозь простреленная лучом заходящего солнца.
– Давай. Начни, а там посмотрим, – подначил его Гуров. – Иначе он будет сто лет по телефону разговаривать.
Крячко решился, взял бутылку в руку. В тот же момент Орлов опустил трубку на рычаг. Станислав сделал вид, что очень интересуется мелким шрифтом на этикетке.