Посвящаю эту книгу грустным минутам ностальгии по тем темным московским вечерам, когда, сидя на широком подоконнике в первой общаге МГИМО в Черемушках с большим, громко гудящим ноутбуком на коленях, я (вместо выполнения домашнего задания по арабскому языку, естественно) писал эти рассказы…
Теперь и они тоже (хотя далеко не все, к сожалению, – многие так и погибли вместе с тем ноутбуком) собраны в эту небольшую книжку. Не судите их слишком строго, пожалуйста. Многое из того, что писалось мною в те годы, не предназначалось для публикации.
Захар как будто не слышал вопроса. Он не любил вспоминать о войне. Угли затухающего костра переливались светлыми оттенками фиолетового, и он отрешенно наблюдал за искрами…
Те же краски плясали в его глазах в сорок четвертом году в Прибалтике, когда они лежали на полу горящего дома, окруженного немцами.
К тому времени, когда фашисты подожгли крышу из огнеметов, в живых остались трое – Увайс, Иван и Захар. Они разлили по полу несколько бочек воды и залегли в комнате, взяв на прицел окна и двери. Гитлеровцы не штурмовали. Ждали, пока обрушится кровля. Наверху затрещала прогоревшая балка и начала со скрипом проседать вниз. Иван заорал:
– Вон из дома! Сейчас все свалится!
Увайс швырнул за дверь гранату и выскочил сразу же вслед за взрывом в высокий столп светящейся земли. За ним бросился Иван, потом Захар. Секунду спустя крыша с грохотом провалилась вниз, выдавив через окна и двери черные клубы сажи и дыма, быстро набухшие в проколотом свинцом воздухе. Увайс длинным прыжком метнулся в брешь, пробитую минами в стене приземистого сарая. Иван напоролся на длинную струю пуль и рухнул замертво. Захар отпрянул назад и, выронив из рук автомат, бросился за угол. Несколько пуль хлестко подбросили камни под его ногами. Он ринулся за поворот и, увидев глубокую свежую воронку, скатился в нее. Над головой тут же полыхнул шквал пулеметного и минометного огня.
Из оружия у Захара осталась только граната на поясе и финка в сапоге. Он вкрутил в гранату запал и стал ждать. Сверху прогремел взрыв. В воронку посыпалась земля. Потом еще раз. Он понял, что его засекли и пытаются накрыть в воронку из миномета. Захар выбросил гранату из укрытия, и, не дожидаясь пока уляжется земля, выскочил наружу. Перед ним с земли поднимался фашист, который только что разжал уши после взрыва. Захар вырвал финку из сапога, с ходу впорол ему под ребра, стащил с убитого шмайсер и скатился в ближайшую траншею. По брустверу взад и вперед прогулялась короткая очередь.
Захар прицелился в пробегавшего невдалеке фрица и стиснул гашетку. Затвор пусто клацнул – в магазине не было патронов. Фашист обернулся и выстрелил. Захар упал на дно окопа и тут же почувствовал, как сверху на него набросились. Он стряхнул нападавшего, но сразу получил сильный удар ногой в живот и свалился на спину. Немец навалился сверху и замахнулся штык-ножом. Длинная очередь наискосок пропорола грудь гитлеровца, его тело обмякло и осело вбок. Захар оглянулся. Увайс стоял в проеме дзота с остывающими шмайсерами в каждой руке.
– Лежи, – крикнул Увайс и короткой очередью припугнул немца, высунувшегося из-за бруствера. Тот пригнулся. Захар вскочил и пулей влетел в дзот.