Часть 1
А снег все шёл…
Когда по мраку города ночного
Я брел, и мысли мои, что оковы
Тянули в бездну всё, что я любил и чёл.
А снег всё шёл…
Так начались мои скитанья.
Сбежал я от тоски, проблем, непониманья.
Я бросил всё и вся, чтобы найти ответ
На беспробудный мрак рутины многих лет.
Тот вечер, как двойник последних лет:
Нехитрый ужин, телевизор, Интернет.
Жена ушла. Нет веры. Нищета…
И чувство, что жизнь прожита.
О, Господи! Пошли мне что-то, что могло бы удержать:
Дети выросли, им лень звонить, лень приезжать.
Я признаю, что был не прав. Иссяк источник сил..
Теперь иду туда, где некогда я счастлив был.
Часть 2
В окно шахунской электрички
Украдкой бился скупой свет.
Я вышел в тамбур, достал спички.
Искра. Огонь. Нет сигарет…
Урень, Шахунья… Край таёжный
Здесь открывается душе.
Меж хвойных снов и мглы болотниц
В тумане суета уже.
Весь путь. Все сотни километров
Я ехал чётко на восток.
Там отчий дом средь вольных ветров
Где моё детство. Мой исток.
Давно уж не был. Лет как сорок.
Воды так много утекло…
Но слышал, вид деревни горек.
Что нет там больше никого.
Я шёл по трассе. Вечерело.
Я шёл и видел: вот мне пять…
Деревушка крышами чернела…
И деда я бегу обнять…
Худой, но сильный. Руки в венах.
А взгляд глубокий – нежный май.
Так хорошо у деды на коленях
У русской печки кушать чай…
Через дорогу белым шаром
Перемахнул в сугробы зайчик.
За ним лисица с ярким мехом.
И почему же я не мальчик…
Вдруг на «гармине» я увидел,
Что где-то слева есть тропа.
Она-то и нужна, я помню.
Коль не найду её – пропал.
Не меньше часа брёл я где-то.
Ноги, руки – все как лёд.
Вдали вдруг вспыхнул пучок света,
Пополз по елкам огонёк.
Колёс шипенье приближалось.
Я встал по центру. Стал махать.
Но визг клаксонов не знал жалость.
Уж, из сугроба видел, как та удалялась…
Так! Раз начал, хватит унывать!
Сидя в сугробе под необъятным небом,
Увидел я ту самую тропу.
Хотя, возможно, и не эту.
С надеждой я ступил во мглу…
На тропке неширокой, топкой
Виднелись тут и там следы.
Под соснами ютились ёлки -
Малышки сказочной красы.
Весь воздух был пропитан хвоей,
Сладостью ночной тиши.
И изумруды с бирюзою
Луна в рассеянье порою
Роняла средь лесной глуши.