Читать Охотники за каучуком
Часть 1. Людоеды
Глава I
Ночная ловля рыбы. – На штирборте понтона. – Жилище каторжников. – Драма в батарее «Форели» в ночь на 14-е июля. – Господин Луш. – Убийство. – Бегство. Пирога. – Сообщник. – Насадка чернокожего. – Квартет негодяев. – План господина Луша. – Нечто о спорной территории. – Список. – На заливе. – Тревога!
– Что, клюет?
– Я чувствую, будто что-то дергает!
– Ну, и пора!
– Давай-ка посмотрим, что там такое на удочке!
– Осторожнее, Геркулес, осторожней, дружище!
– Я, видишь ли, становлюсь стар и ощущаю что-то странное… жуткое… когда вижу, что рыба клюнула… что она, наконец, взяла…
– Молчи, болтун! Ты думаешь, что говоришь шепотом, а сам ревешь, как рыжий ревун… Надзиратели могут услышать.
– Сегодня национальный праздник, они весь день пили и теперь, очевидно, храпят, как ленивая скотина!
– Да полно тебе! Будет! Подвяжи свой язык и будь наготове!
– Если бы загасить этот проклятый фонарь!..
– Ну, пожалуйста, без глупостей! Я в былое время поплатился двумя годами кандалов за такую штуку при попытке бежать при таких же обстоятельствах, как сегодня. Я, видишь ли, загасил фонарь… светильня стала чадить; товарищи пробудились из-за запаха и с перепугу, боясь быть наказанными наобум, принялись кричать. Прибежали надзиратели и изловили господина Луша!.. Фитиль меня предал.
Шум лесы, выволакиваемой из воды и тянущейся по гладкой поверхности, прервал разговор, шедший подавленным шепотом.
Человек, именуемый Геркулесом, продолжал тянуть лесу и методически наматывать ее по мере того, как она поддавалась его усилию. Трое остальных присутствующих при этой операции смолкли и, несмотря на свое напускное хладнокровие, были преисполнены тревоги, граничащей с ужасом.
Все они были в одинаковых блузах и брюках из грубого сурового холста, босые и в широкополых шляпах из жесткой соломы; на шее у каждого висело по паре солдатских поршней (род кожаных лаптей, употребляемых в некоторых частях европейских войск), связанных веревочкой. Они стояли у крошечного квадратного окошка, прорезанного в темной стене, напоминающей стены карцера или тюремной камеры. Их бритые лица, осунувшиеся и страшно бледные, с недобрым выражением, в котором, несмотря на тревогу и напряжение, все же виднелся неизгладимый след порока и преступления, – эти лица при свете фонаря, подвешенного к потолку их мрачного помещения, казались еще более отвратительными и отталкивающими.
Но вот довольно сильное колебание почувствовалось во всем помещении, и в ночном мраке раздались какие-то потрескивания.
Четверо мужчин пригнулись, и один из них пробормотал:
– Наконец-то! Прилив!
Колебания, поскрипывания и потрескивания продолжались; наконец все тяжеловесное сооружение пришло во вращательное движение, медленно и как будто нехотя.
– Наш понтон уклоняется от волны, – продолжал тот же человек, – нельзя терять ни минуты!
Эта камера или карцер, где находились рыболовы, было не что иное, как батарея старого фрегата, превращенного в морскую плавучую тюрьму; окно, у которого они собрались, было люком, а низкий, давящий потолок деком, палубой старого военного судна.
Вдоль стены, противоположной той, у которой стояли рыболовы, висел бесконечный ряд коек-гамаков, укрепленных на двух длинных параллельных жердях. Начало и конец их тонули во мраке, и только те, что попадали в круг света фонаря, висевшего под потолком, были освещены слабым колеблющимся светом.