⇚ На страницу книги

Читать Гимгилимы-2: С надеждой на возвращение! - стр. 4

Шрифт
Интервал

Задумавшись, Улит продолжал стоять. Представлялось ЭКЛИ зыбко.

– Присесть не хочешь? – предложила Шафтит.

– Верно! – бодро воскликнул Улит и уселся на диван. Не зная куда девать руки и о чём думать, он принялся ощупывать лиловые подушки через плед, стараясь тем самым отвлечься. – Хе-хе! Как же не присесть-то, когда у подушек такие формы, они мягенькие, упругенькие…

Войдя в гостиную с чаем и печеньем на подносе, Шафтит увидела Улита, наглаживающего подушки и бормочущего про мягкость и упругость форм. Она поставила поднос на столик и села к Улиту на диван.

– Ты о чём бормочешь? – поинтересовалась она, подавая кружку землянину. – Про какие формы?

– Я? – встрепенулся Улит, принимая чашку с чаем. – Я? Да я о диване… Он такой мягенький, гладенький. Так и хочется полежать на нём.

– Ого, ты пришёл полежать со мной на диване?

– С тобой? – настороженно переспросил Улит.

И тут до него дошло, какие формы подразумевает девушка. Забывшись и, по своему обыкновению, покраснев, он резко и неловко махнул рукой, словно был куклой, управляемой издерганным жизнью кукловодом, и обильно плесканул чаем прямо на грудь Шафтит. Лиф василькового платья потемнел.

Бумажница взвизгнула и птицей вспорхнула с дивана, кончиками пальцев оттянув промокший лиф за край ровно настолько, чтобы горячая жидкость не добралась до кожи. Улит, взяв ноты повыше, завопил ещё пронзительней. Руководствуясь искренним желанием помочь девушке, мало что соображающий землянин, ошалевший от своей же неловкости, взялся за белый кант лифа и потянул на себя, обнажив изумрудные груди муслинки едва ли не полностью. Теперь её груди скрывал только тёмно-синий бюстгальтер, который, впрочем, не сильно этого и хотел. На несколько мгновений землянин застыл и вперился в представшую его взору картину. Осознав увиденное, Улит сделался идеально пунцовым. Шафтит выдернула край платья из скрюченных пальцев знатока искусств и быстрым шагом ушла в ванную, закрыв за собой дверь.

Некоторое время Улит таращился на одного из двурогих мясоходов. Толстые коричневые свечи равнодушно горели. Теперь они казались самыми обычными. «После такого она точно подумает, что я свинья! – скакали мысли в его голове. – Хотел помочь, а тут такое… мягкие, притягательные, даже дыхание спёрло.» Где-то под животом Улита стало горячо. Приятное тепло разлилось по его нутру. И тепло это каким-то образом придавало решимости, которой Улиту так не хватало в общении с дамами. Вдобавок ко всему, Улит вспомнил несколько фильмов, в которых женщины во время ссор убегали в ванную и, заперевшись в них, плакали. Ему стало невыносимо стыдно при одной только мысли о расстроенной по его вине и плачущей в ванной Шафтит. Но распускать нюни ему было бы непростительно! В конце концов, он представитель благородной семьи Тутли, владелец всемирно известного ЭКЛИ, ценитель современного искусства и просто джентльмен. Улит подошёл к двери ванной и резким, волевым движением распахнул её.

Нагретый влажный воздух вперемешку с паром дохнул на землянина. Пар шёл от ванны, полной воды. Сама Шафтит стояла к Улиту спиной в тёмно-синих бюстгальтере и слипах. Она как раз отмывала пострадавший лиф, посыпав его розовым порошком и сунув под струю воды. Решительно раскрыв дверь, Улит так же решительно потерял дар речи и решительно приобрёл ставший привычным пунцовый окрас лица. Как поступать джентльменам в данной ситуации, отец в книгах не писал и в интервью не говорил.