Читать Беседы с усопшими, или Гримасы славы

Редактор Людмила Караваева

© Владимир Сенчихин, 2021

ISBN 978-5-0055-0976-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Для удобства чтения книги в электронном виде пояснения к тексту и ссылки даны курсивом – сразу после слов, требующих разъяснения.

Интересуюсь, как к нему обращаться.

– Зови меня Падшим ангелом, – отвечает он, ухмыльнувшись. – Сокращенно Паданг.

– На Суматре есть город с таким названием. Уж лучше паванг – шаман в Индонезии: разгоняет тучи, спасает от хищников, оберегает охотников и путешественников, ищет без вести пропавших.

– Эко куда тебя занесло. Какой из меня паванг? Если меня попросят разогнать тучи, я устрою такую бурю, что людишки окоченеют от ужаса.

– Землетрясение близ Паданга твоих рук дело?

– Я такими мелочами не занимаюсь.

– Может, Вендиго?

Когда племя индейцев, проживающих близ Великих озер на севере нынешней Америки, одолевали трескучие морозы, а голод лютовал, в ход шло людоедство: недостаток пищи восполнялся покойниками или самыми слабыми сородичами. Дабы отвадить соплеменников от такого непотребства, был сочинён миф о Вендиго. Якобы некий смельчак, спасая племя от голодной погибели, продал душу, после чего его тело подверглось невыносимому жару. Сбросив с себя одежду, он бросился в лес, где превратился в четырехметрового монстра, питающегося исключительно человечиной, и чем усерднее он предавался этому занятию, тем сильнее страдал от мук голода.

Собеседник крякает и демонстративно превращается в шерстистое жердеобразное существо: лысая башка испещрена шрамами, из безгубого окровавленного рта угрожающе выпирают здоровенные клыки, вместо ушей – черные воронки, а руки смахивают на когтистые лапы медведя. В воздухе распространяется такой смрад, что я непроизвольно зажимаю нос рукой.

– Таким ты меня представляешь? – ехидно интересуется новоявленный Вендиго.

– Если исходить из твоей сущности, ты мало чем от него отличаешься, – желчно возражаю я.

– Я не людоед, а людофоб.

Мне неведомо, как ему удалось всплыть из черных глубин мироздания и кто отправил его по мою душу. После долгих размышлений я окрестил его Переговорщиком, парламентёром, чей статус не предполагает активного вмешательства в мои действия. Увы, я ошибся. Прискорбно и то, что этот окаянный спутник, способный мгновенно перевоплощаться в кого угодно, вжился в роль попечителя и наставника. Пытаясь отвадить меня от исторических странствий, безапелляционно заявил, что я занимаюсь закулисной селекцией. Якобы внедряюсь в головы мыслящих особей и тем самым воздействую на них, пытаясь изменить ход истории.

Абсурдность обвинения очевидна. Меня позиция потустороннего наблюдателя вполне устраивает: я исповедую принцип невмешательства, предпочитаю встречаться с незаурядными людьми, неважно, когда они жили и чем занимались, отдаю предпочтение тем, кто менял устоявшийся общественно-политический уклад либо вполне мог это сделать. Осмысливаю их действия и поступки. Вы спросите, зачем мне это нужно? Своеобразная гимнастика ума: приятно, когда выловленные, зафиксированные и предсказанные тенденции лет через сто, двести или пятьсот становятся реальностью.

Мне, собственно, незачем спускаться в бездонный колодец истории, чтобы сделать неутешительный вывод, что человечество избрало порочный путь: изуверства, войны, преступления. Взять хотя бы отношение к природе. Куда подевались пятитонные морские коровы, их еще называли капустницами из-за пристрастия к морской капусте? Доверчивые и нескладные, они так нравились охотникам, что теперь от них остались одни воспоминания. Сохранились только их дальние сородичи – дюгони, жалкие копии в полтонны весом. Та же участь постигла и тарпанов, низкорослых лошадок, чье мясо считалось редкостным деликатесом. Не умеющих летать несуразных птичек додо, обитающих на острове Маврикий, истребили пришлые матросы – свежее мясо куда лучше солонины. От бескрылых гагарок остались только чучела, а их пух, которым набивали подушки, давно истлел.