«Где же этот чертов пес? Прости, господи!» – думал отец Степан, пробираясь сквозь дикие заросли лесного орешника. Ночь была светлой, словно яркая, круглая, как масленичный аппетитный блин, луна старалась осветить каждый закуток тянущегося на протяжении почти всего леса мелкого болота. Топь громко и призывно чавкала, заглушая все остальные звуки ночного мира.
Отец Степан промок и озяб. Он был бы и рад вернуться в свою келью, но совесть не позволяла бросить на верную погибель приблудившегося на прошлой неделе к церкви, в которой он был священником, пушистого кобелька, смешно перебиравшего длинными тощими лапами при ходьбе.
– Эй! Где же ты?
Громко свистнув, отец Степан остановился, чтобы вновь прислушаться к звукам вокруг. В ответ раздалось еле слышное повизгивание далеко впереди.
– Благодарствую! – священник перекрестился, посмотрев влажными глазами куда-то вверх, и, тяжело поднимая промокшие насквозь сапоги, решительно направился туда, откуда слышалась возня приблудыша.
Керосиновая лампа, покачиваясь в правой руке священника, выхватывала из полумрака резкие очертания полусгнивших поваленных деревьев, придавая им жуткий вид.
Боясь неловко оступиться или зацепиться за торчащие тут и там коряги и пни, отец Степан осторожно пробирался дальше, медленно, но верно приближаясь к цели своей ночной вылазки.
Тоскливый голос пса становился все отчетливее и яснее. Вот уже и его бока, отливавшие в лунном свете, делавшем все не таким, как обычно, засветились пушистым облаком. Пес странно дергался из стороны в сторону, нетерпеливо мотая головой, и приседая на тонких лапах.
– Ах, бедолага! Зацепился за что-то… – горестно вздохнул отец Степан и чуть ускорил шаг.
Трясина цеплялась за длинную, ставшую такой тяжелой и ненужной в этот момент, рясу, но священник, с трудом переводя дух, продолжал приближаться к скулящему псу.
– Ну, все, все… Успокойся, я здесь, с тобой! – приободряющее, нарочито громко, сказал человек, пытаясь успокоить измученное животное.
Пес приподнял грязную мокрую голову и с благодарностью в глазах, которая и не снилась ни одному человеку, посмотрел на своего спасителя. Священник подошел уже вплотную к трясущемуся от пронизывающего болотного холода псу и схватил его за холку, чтобы подтянуть к себе поближе. Как ни странно, ему это не удалось. Худой длинноногий щенок оказался неимоверно тяжел.
– Да что же это такое! – ушедшее, было, раздражение вернулось с новой силой. – Что ж за ночь-то! Закончится она, или нет?! – в сердцах выкрикнул старик.
Пес тихо взвизгнул и лизнул теплым шершавым языком приблизившееся бородатое лицо своего спасителя. Тот поморщился и оттерся длинным промокшим рукавом.
Вдруг взгляд старика упал на мокрую грудь собаки. Поперек нее шла узкая грязная веревка.
– Это еще что? Где ты нашел ее? – в недоумении произнес отец Степан, хватая веревку и натягивая ее на себя.
Теперь ему стало ясно, почему пес был таким тяжелым и неподъемным. Он пытался что-то вытащить из вонючей топкой жижи, но собачьих сил не хватало.