Когда я была маленькой, ещё дошкольницей, любящей всё своё свободное от домашних посиделок, приёмов пищи, сна и чего-нибудь такого, что требовало срочного присутствия, проводить на улице во дворе, с друзьями, всё было прекрасно. Ребёнок, не столкнувшийся с массой коллективных бед, когда каждый считает своим долгом найти изгоя и всеми силами портить ему жизнь, может прекрасно сосуществовать со всем миром, не задумываясь о плохом.
Мои светлые, коротко остриженные после экспериментов с чёлкой, волосы торчали во все стороны. Гроза крапивы и лопухов, Алина Арашина вставала ровно в восемь часов утра, умывалась, кушала, одевалась, а после шла на обход территории.
Всегда казалось, что в такие моменты насекомые прятались по домам и лишь самые храбрые оставались на поверхности, куда-то спеша по своим делам. Мои загребущие руки тянулись к этим панически убегающим козявкам, пытающимся оставить свои многочисленные конечности на теле, а не в пальцах страшного существа.
– Алин, ну новое же платье!
Хотелось бы оставить его таким же новым и чистым, пахнущим магазином, лавандой, но я никогда не замечала, как оно снова и снова купалось в грязной луже.
– Вот починят дорогу, тогда и поговорим.
Я старательно копировала фразу папы, которую он повторял на все возмущения мамы об испачканной обуви. Во всём виновато правительство, не желающее чинить наш двор, мужчина, идущий не глядя и оттого попадающий в грязь, ни в чём не виноват. Как и его дочь.
Поговорим… Некое эфемерное слово, означающее промежуток времени равный как секунде, как и вечности. Ну, однажды мы ведь точно поговорим, обещаю. Так можно говорить до скончания веков, пока мир не обвалится в пропасть, а мы все не сгинем вместе с ним.
Мама особо ничего не рассказывала о школе, но мне отчего-то безумно туда хотелось. Школьные принадлежности, мимо которых мы проходили в магазине, буквально притягивали к себе как мощный магнит. Хотелось быть причастной к чему-то доколе невиданному, новому, неизведанному. Вполне адекватное желание для ребёнка, коим я и была.
Взрослые всегда умилялись. Какая милая девочка, как она трепетно хочет поскорее вступить в новую жизнь, которая ещё остаётся покрытой завесой тайны.
Потом умиляться не пришлось.
Никогда не могла всерьёз пожаловаться на детство. Оно у меня было прекрасным, полным интересных занятий, свободы и возможности существовать как ещё маленький, растущий человек.
Во дворе помимо меня жило ещё две девочки сестрёнки, Даша младше, Юля старше и несколько мальчишек, гурьбой носящихся по улицам. Самые старшие, те, которые уже в силу своего «солидного возраста» не могли позволить себе вот такую беготню, частенько находились в няньках у младшего поколения. Их попытки следить за нами чаще оборачивались разбитыми коленками и попытками угнаться за хохочущей, визжащей от восторга, мелкотнёй.
– Я здесь! Здесь! – кричал один.
– Догони! – вопил второй и из-под кроссовок буквально выстреливали камни.
Родители всегда сравнивали нас с гоночными машинами и старались не пускать на детскую площадку для самых маленьких. Где карапузы, едва научившиеся удерживать своё тело в относительном равновесии, наслаждались вниманием своих мам и редких пап, возвышающихся над ними монументально стоящими скалами.