Читать Мастера сыскного дела

Вечером пятницы 19 ноября 1909 года его высокоблагородие надворный советник Василий Николаевич Ефремов, исполняющий должность судебного следователя по важнейшим делам Смоленского окружного суда, с тяжким вздохом отставил на край большого письменного стола стакан с чаем и раскрыл пухлую папку с документами. Лежавшие поверх других документов два протокола допросов, заставили интеллигентного чиновника Министерства Юстиции, благообразного дородного мужчину слегка за пятьдесят, громко подсердечно выругаться, да такими словами, что впору лишь извозчикам, обретавшимся на Молоховской площади Смоленска. Показания двух молодых сестёр-портних в одночасье развалили дело об убийстве Николая Воронкова, казавшееся Ефремову уже готовым для передачи в суд. Но и эти же показания подвигли Василия Николаевича к новому вдумчивому исследованию и разбору всех фактов. Если дело разваливается, значит именно он, судебный следователь по важнейшим делам, при проведении расследования упустил что-то важное. И он же должен это самое важное найти в материалах уголовного дела. Ещё раз, тяжело вздохнув, Ефремов принялся листать протоколы.

8 сентября 1908 года около девяти часов вечера в городском саду «Блонье» раздались три глухих выстрела. Гуляющие по аллеям и отдыхающие на лавочках обыватели не обратили на них никакого внимания. Один из свидетелей пятидесятидвухлетний преподаватель Смоленской Духовной Семинарии Епифаний Григорьевич Нестеровский, сидевший со своим коллегой Фёдоровым напротив Реального училища, показал, что принял выстрелы за звук детских хлопушек. И только когда возле полянки, обсаженной молодыми ёлочками стали собираться зеваки, господа преподаватели заинтересовались случившимся. Кто-то, проходящий по аллее, разглядел на лужайке лежащего человека и бегом отправился в первую пожарную часть, откуда по телефону позвонил в полицию. Все находившиеся на тот момент в канцелярии 1-й полицейской части городовые во главе с помощником пристава титулярным советником Юлием Владимировичем Ашенбреннер и старшим городовым Ильёй Давыдовым побежали в городской сад. На небольшой полянке напротив здания Контрольной палаты лежал в луже крови раненый в голову молодой человек. Он был ещё жив и тихо стонал. Городовые перенесли его в ближайшую аптеку, откуда перевязав голову, отправили на извозчике в Губернскую Земскую больницу. Ашенбреннер осмотрев место происшествия, оставил одного из городовых охранять вещественные доказательства, вернулся в полицейскую часть.

Утром пришло известие из больницы, что раненый скончался, не приходя в сознание. В 1-ю часть Смоленска доставили его личные вещи и документы. Помощник пристава, разобрав бумаги, на некоторое время впал в ступор, после чего принялся писать рапорт на имя судебного следователя по важнейшим делам. В кармане убитого обнаружилось удостоверение на имя сына священника Николая Семёновича Воронкова, подписанное начальником Губернского Жандармского Управления генерал-майором Громыко. В эту ночь на Блонье застрелили жандармского секретного агента.

Получив материалы дела, следователь Ефремов направил запрос в жандармское управление о службе и делах Воронкова, а сам вместе со следователем по городу Смоленску Брониславом Антоновичем Захаревичем отправился осматривать место преступления. Из протокола: «…лужа запёкшейся крови 4 вершка длины и в три вершка ширины находится на лужку напротив здания Контрольной Палаты в 35 шагах от аллеи, идущей вдоль Контрольной Палаты и Реального училища, и в 17 шагах от дорожки, идущей наискось от здания Городской Управы к Классической Гимназии».