Когда мы говорим о России с её более чем тысячелетней Историей, то говорим о государстве и стране без каких-либо особых акцентов на сословную разницу населения по самому решающему для жизни и быта – имущественному признаку. И – так, словно никаких сословий, вроде как, и не замечаем.
И никак нельзя сказать, что при этом Россия обходилась без бунтов, и иных социальных протестов, разрешаемых к благополучному исходу, в основном – двумя способами: либо полицейским аппаратом насилия, либо удовлетворением частичных требований протестующих.
А, по всей видимости, праздность царского двора на плечах большинства простого трудового народа (заметим – с иностранными принцессами на российском троне) – очевидно, настолько разложила власть монархии в России, что оказалась не способной её удержать никаким путём.
И тогда превалирующее большинство простого народа, организуемое наиболее прогрессивными деятелями России, перехватили европейскую идею более чем полуторавековой давности, от европейских же мыслителей Маркса и Энгельса – о пролетарской революции, с призывами к открытыму на все страны революционному в а р в а р с т в у в с е м и р н о г о масштаба.
С режимами, далеко не лучшими, чем в прежних Империях – своей жестокой борьбой за между-усобную власть после революции. И не удивительно: – никто из революционеров ещё физически не мог меняться к новым личностям по-коммунистически! Точно так же, как и весь трудовой народ хоть что-то понимал в убеждениях, тем более политических, тогда доступных только образованному дворянству.
И только по прошествии времени, то большинство ощутило смену режима монархического – на приоритет укрепления, прежде всего, самых слабых социальных звеньев России в лице советского государства, под которым затем и имели в виду НЕ всё российское общество, поделённое на богатых и бедных.
А большинство простого трудового народа в качестве единственного источника народной власти, и надёжного носителя суверенитета, с гарантированным обеспечением целостности российской земли-территории, в отличие от прозападных частных монополий – с их глубокой территориальной разобщённостью.
Причём – в одной, отдельно взятой стране! И непременно через коллективизацию, которая затем вылилась в поразительный феномен преобразующей силы – «когда все вместе»! А отсюда и с централизованным управлением государством – по защите и регулированию различных объединившихся интересов. Этому же способствовала и народная демократия с принципами, соответствующими большинству российского народа без аристократических заморочек олигархического типа.
Особо напоминаем: никого вождь большевиков не обманывал, обещая заводы и фабрики рабочим, а землю крестьянам! Потому как подобный обман утверждался лишь теми, кто привык считать заводы, фабрики и земли – непременно частными вотчинами.
И, конечно же, не брат на брата пошёл в России, а брат-бедняк на брата-барина, который, поправ все родственные чувства, решил попользовать бедных родственников на собственное барство.
И кулаками считали не тех, кто собственным горбом наживал состояние, а кто привлекал для этого бедных, с оплатой их труда по собственному выгодному усмотрению.