Родился я в глухой таежной деревне со звучным и красивым названием Красносельск. Стояла она в живописном месте. С одной стороны примыкал к ней сосновый бор, с другой – подступала темнохвойная тайга. Текла рядом река Красная. В реке водилась рыба, а в лесу – зверь таежный и птица.
Основана деревня была в начале двадцатого века переселенцами из западных областей России: Минской, Черниговской и Полтавской губернии, среди которых были и мои предки как по материнской, так и по отцовской линии.
И жили в деревне люди со своими радостями и печалями. Свадьбы гуляли, крестины – именины справляли. Провожали в армию, на войну сыновей, братьев и отцов, а потом встречали. Были и похороны. В общем, все как у людей. Праздники отмечали всей деревней от мала до велика. Жили открыто, друг от друга не прятались. Дома на замки-запоры не запирали. Корчевали лес, пахали землю, травы косили, растили скот – частично для себя, а основную массу – для сдачи государству. Получалось так, что и себя кормили и горожан.
Было в деревне два магазина, начальная школа, производственный участок деревообрабатывающего комбината по заготовке древесины и пихтового масла.
Была у людей твердая уверенность в завтрашнем дне и вера в лучшее будущее. Но в семидесятые годы прошлого столетия посчитали где-то там наверху, что надо укрупнять центральные хозяйства за счет небольших населенных пунктов. И пошла реформа по всей матушке России – от Москвы до самых до окраин. В том числе и в Сибири, так трудно и долго заселяемой людьми еще со времен столыпинской реформы. Одним росчерком пера попала деревня в разряд неперспективных.
Школу, производственный участок закрыли, магазины вывезли, оставив людей один на один со своими проблемами.
И потянулись люди с насиженных мест, с болью и горечью, зачастую со слезами, бросая мозолями нажитое имущество, пашни и сенокосы, могилы близких. Надо было учить детей, зарабатывать кусок хлеба.
Переехала и наша семья.
Осиротела деревня. Остались доживать в ней свой век старики-пенсионеры, которым уже поздно было куда-то уезжать или просто не к кому. Остался в разоренной деревне и дед мой, дядька отца – Семенюк Матвей Яковлевич, тысяча восемьсот девяносто шестого года рождения, повидавший и переживший на своем веку многое. Участник революции, гражданской войны, войны с белофиннами. Участник и инвалид Великой Отечественной войны.