Читать Дженга

Лучше всего у меня получалось куда-нибудь вляпаться. Если можно было бы сформулировать задачу на данный момент, то она звучала бы так: «избежать неприятностей, стать для демонов, питающихся неудачниками, прозрачной». Они скалят зубы и мчатся прямо на тебя, но неожиданно проходят сквозь и бегут дальше, преследуя кого-то другого.

Какое-то крепкое, совсем не девчоночье словцо застряло в резцах, когда я, торопясь к первому уроку, не заметила теплую и свежую кучу цвета горчицы. Птицы насмешливо зачирикали из своих зеленых укрытий.

«Это кошмарно, когда к такому начинаешь привыкать», – так примерно думала я, вытирая о прошлогоднюю траву края своего ботинка. Потом побултыхала его в грязной весенней луже, еще раз вытерла со всех сторон, и, совсем опаздывая, побежала в школу.

В холле, скрестив руки на круглом, как мяч, животе, слегка опустив лоб и выглядывая поверх немодной оправы, стояла завуч Лариса Ивановна. Если бы демоны неудачников имели обличье, они бы выглядели именно так. Нет ничего ужаснее на свете, чем ее способность чревовещать. Узкие ненакрашенные губы совсем не двигались, и зубы оставались на месте, когда она сказала:

– Звонок, Немилова, через минуту!

Лариса Ивановна экономила змеиный яд, тратила его минимальными дозами, особенно на таких, как я. Одного взгляда хватало, чтобы сворачиваясь внутри в вафельную трубочку, я застывала, готовая хрустнуть и сломаться.

Мои руки были заодно с Ларисой Ивановной, они никак не могли всунуть еще подававшие признаки недавнего конфуза ботинки на высокой подошве в узкий парусиновый мешок с этими дурацкими, вечно путающимися шнурками. Прошмыгнув мимо готового к бою быка, мотнув перед его носом своим алым пальто и даже сделав инстинктивно боковую стойку матадора (мысленно), я побежала в раздевалку.

Хорошо, первый урок география. Павел Анатольевич, конечно, «глобус еще не пропил», но был близок к этому. От него часто пахло ацетоном, так хорошо знакомым мне с детства. Он сам раза два опоздал минут на пятнадцать, поэтому к вбегающим в класс после звонка под «проститепожалуйста» относился лояльно. Вот и сейчас он даже не заметил, как я вошла и села на место. Павлик завис над журналом, делая вид, что изучает наши оценки и никак не может сделать непростой выбор, а на самом деле просто тянул время, пытаясь побороть придавившее его похмелье. Дисциплины особой в классе не было, в воздухе витали остатки вчерашних сплетен и обычного подросткового флирта. Кристина, хихикала, болтая с Максом, Ромка с Витьком досматривали что-то в смартфоне, и, казалось, он поглотил их полностью.

Я сидела на последней парте с Лерой Барыкиной, но ее сегодня не было, впрочем, как обычно. Если я пыталась социализироваться, то Лера перестала сопротивляться действительности с шестого класса и изобрела массу способов избежать столкновения с враждебным социумом. Она являлась в школу ровно столько раз, чтобы получить три оценки по всем предметам, чаще всего в комбинации 2—2—4: двойки – за ее ответы на уроке и четверки – за самостоятельную, которую я ей помогала сделать. Все в школе знали золотое правило, по которому тетеньки свыше заставляли играть всех учителей, – оценка выставляется в пользу ученика, поэтому даже Лера, один раз подсчитав средний балл 3.3, выбрала это за счастливую комбинацию вроде старшей карты в покере и действовала стратегически. Я запросто могла учиться и дома, работа с учебником вполне заменяла мне скучные уроки, но я целенаправленно бросала себя в гущу человеческих страстей, чтобы приобрести бесценный опыт общения.