Лифт вздрогнул. Словно стряхивая с себя груз прежних пассажиров. Подобную процедуру он делал исключительно на первом этаже. Сказывалась старость и изношенность. И все же лифт выполнял свою работу. Не застревал, срабатывал с первых вызовов и светил тусклым взглядом потолочного фонаря.
Если бы у Лифтовика были часы они показывали шесть утра по местному времени. За бортом девятиэтажки стрекотание невидимых существ, гул просыпающегося города. Время, чтобы выйти из шахты лифта и почитать свежую прессу. Между первым и вторым этажом, как полагается.
Лифтовик не привык жаловаться, но рекламные брошюры и листовки все чаще повторяли прежние сюжеты и отливали яркими цветами. Уже не так радовали глаз. Как и газеты, что призывали лечиться отварами из шишек и прислушиваться к энергии Земли. Газеты были неинтересны даже жителям дома. Но каждый день неизвестные люди приносили эти бесполезные газетенки и закидывали их в кривые от времени почтовые ящики.
Спасали редкие книги, что выбрасывали жильцы при переездах. Люди старели, умирали, а книги, как мусор выбрасывались. Хорошо что сюда, а не прямиком в мусоропровод.Лифтовик постигал все: от устройства холодильных установок до классики южноафриканской литературы.
Это помогало как в работе, так и в редких беседах с домовыми. Домовые редко покидали свои жилища и почти всегда делали это с некой брезгливостью, страхом или даже высокомерием.