Читать Путешествие на Южный полюс

1896 год, конец мая, Санкт-Петербург, Россия.

Задыхаясь и спотыкаясь, он бежал по главной улице, а затем двинулся в сторону сто тридцать второго дома. Мальчуган лет двенадцати спешил передать записку, содержание которой пока не было известно, но через несколько минут адресат узнает секрет тайного послания.

Мальчик забежал в дом, который был построен еще в 1820 году. В облике здания сохранились черты классицизма. В нем три этажа, мансарда и подвал. Фасадом дом выходит на территорию больницы. Одна из его сторон обращена на то место, где расположен дровяной двор Измайловского полка. На эту сторону дом обращен глухой стеной. Это говорило о солидном возрасте дома.

Поднимаясь по ступенькам, как рысь, паренек очутился на третьем этаже, где тут же нашел нужную дверь и постучал в неё.

Я сидел возле окна и наблюдал за тем, как ветер бережно обнимает недавно распустившуюся листву деревьев. Весна – моё любимое время года. Это время, когда мы можем позабыть о холодной стуже и болезнях, порождаемых зимой и поглощающих теплый душевный свет. Я думал о том, как было бы сейчас хорошо отправиться в какое-нибудь необыкновенное путешествие, но в то же время мои мысли были заняты работой, которая уже давно лишала меня свободного времени.

Звонкий стук в дверь выбил меня из мира фантазий в мир реальности. Наверняка это был мой друг-фельдшер из соседней квартиры.

– Добрый день, господин. Мне велено передать вам эту записку, – мальчик вложил мне в руку конверт и быстро удалился, так что я не успел ничего сказать.

«Странный малый», – подумал я.

Я сел за стол и открыл конверт:

«Миша! Жду тебя в Измайловском парке сегодня в два часа дня.

Дядя»

Благо до парка идти недолго. А время близилось к обеду. Необходимо было закончить дела с бумагами. Бюрократия всюду сует свои длинные руки, особенно туда, где бумажная волокита вовсе не нужна.

Длинный отчет о проделанной мной операции был составлен за десять минут. Настало время обеда. В нашей столовой всегда готовили довольно вкусно. Сегодня подавали замечательный суп из индейки. Утолив голод, я отправился на встречу с дядей.

Мой дядя Самсон Туле человек весьма чудной, иногда даже безумный. Когда отца не стало, дядя взял на себя опеку надо мной, ибо брат был дорог ему. Единственное, что осталось в память о Николае Курбатове – это я. Мать умерла при родах. С тех пор дядя заботится обо мне.

Говоря, что Самсон Туле чудной, я предполагаю совсем не это, он человек крайне сложного характера: он умен, даже гениален, и в то же время он одинок. У него нет дамы сердца и нет верных друзей, кроме меня. Я заменяю ему и сына, и друга. Это вполне устраивает его. Он никогда не жалуется, не принимает поражений, видит цель и идет к ней. Это человека трудно переспорить, его безупречная память служит науке, а его язык порой не подчиняется своему хозяину. Поэтому иногда гений забывает о том, что прежде чем что-то говорить, необходимо убедиться, что его кто-то слушает. Это его не единственная причуда – говорить с самим собой. Он придумал множество разных вещей, к которым, как мне кажется, общество еще не готово.

Вы наверняка спросили бы, почему мой дядя именно Туле, а не Курбатов? Дело в том, что фамилия моего дяди досталась ему от биологического отца, который полвека назад покинул Францию, чтобы построить экономические отношения в России. Однако это далось ему с трудом, и вскоре он вернулся на родину, а сына оставил в Петербурге с большим состоянием. Разумеется, на то были особые причины. Дядя мечтал стать великим ученым и остался по собственному желанию.