Глеба разбудил сигнал будильника.
Переливы нежных восточных мелодий в сочетании со звуками водопада, раздающиеся из динамика смартфона, ничуть не способствовали желанию открывать глаза и подниматься с дивана, несмотря на то, что звуки эти, несомненно, были призваны делать процесс пробуждения более приятным. Глеб приподнялся и протянул руку к тумбочке, на которой лежал телефон, чтобы отключить эти тошнотворно-приятные сигналы. В этот момент с груди пробуждающегося сползла книга, за которой он заснул накануне ночью. Подчиняясь закону притяжения, книга скользнула на край дивана, а затем, сделав оборот в воздухе, плашмя грохнулась на пол, примяв страницы твердым переплетом. Отключив будильник, Глеб принял сидячее положение, и первым, что бросилось ему в глаза после слепящего дисплея телефона, была та самая книга, обложкой кверху лежащая на полу. Шрифтом на восточный манер на глянцевой обложке было выведено название: «Пробудись и живи».
– Ага, уже пробуждаюсь и оживаю, – буркнул Глеб, вставая с дивана и направляясь в ванную.
С ироничным упреком он вяло поприветствовал свою копию в отражении – мужчину лет тридцати пяти, с темными волосами, обыкновенной мужской стрижкой – ни короткой, ни длинной; с фактурными, слегка выступающими скулами, неравномерно, с небольшими проплешинами покрытыми щетиной; подбородком, слегка разделенным надвое аккуратной неброской бороздкой; густыми темными бровями над карими глазами, в уголках которых за ночь скопилась и закисла песочная субстанция. В общем, приятная наружность Глеба в этот утренний понедельник – впрочем, как и во вторник или, скажем, в четверг – была обременена печатью недосыпа и депрессии, что в той или иной степени свойственно практически любому жителю мегаполиса.
Прохладная вода из-под крана окропила лицо Глеба, был слышен шум пенящейся струи – почти как водопад из будильника. Мозг Глеба постепенно переходил в активную фазу, начали пробуждаться и обретать ясность мысли, которые, словно рой пчел, жужжали в голове, хаотично мелькая и сменяя друг друга. Тут мысль о книге, за которой вчера заснул Глеб, заставила его сосредоточиться на этом предмете размышлений более внимательно. В мгновение ока вспомнились наиболее яркие образы, рожденные в процессе вечернего чтения. Но почти сразу и эта мысль утонула в бездне просыпающегося сознания, как вода из-под крана, утекавшая в отверстие раковины.
В голове фоном крутились эти мысли, словно работающий телевизор, который не смотрит его владелец, но он слышит, что телевизор работает. Другое автоматические действие заключалось в чистке зубов. Прополоскав рот со звуком, похожим на мотор игрушечной машинки, Глеб приободрился, но все еще хмурился от недосыпа. Он заострил внимание на одной мысли, громче всех шумевшей в голове. Эта мысль была связана с содержанием книги, которое он прокручивал во время утренних процедур. Короче говоря, Глеб вспомнил, что в этой чертовой книге говорится о том, что неплохо было бы вам, идиотам, наконец-то взять на себя ответственность за все происходящее в вашей жалкой жизни (книга передавала эту идею, конечно же, более философским и гуманным языком, но Глеб воспринял ее именно так)! О том, что все происходящее дерьмо – это хорошо, это, мать вашу, превосходно, и не ровен час, может довести до оргазма!