ПУТЬ ВЛАДИМИРОВКИ ОТ РОГОЖСКОЙ ЗАСТАВЫ
За Рогожской Заставой, что в Москве, сразу начинается Шоссе Энтузиастов, до революции 1917 года известный, как Владимирский тракт. По нему со всей России арестанты, ссылаемые в Сибирь поступали в "Бутырский тюремный замок", откуда они до постройки Московско-Нижегородской железной дороги отправлялись пешком по Владимирке на каторгу. Поколениями видели рогожские обитатели по нескольку раз в год эти ужасные шеренги, проходившие мимо их домов , звеня кандалами. Говорят, что Сталину очень понравилась шутка одного из подчиненных, "обозвавшем" движение заключенных (в том числе и политических) по Владимирскому тракту "маршем энтузиастов". На следующий же день Владимирский тракт был переименован в Шоссе Энтузиастов, а Рогожская Застава в Заставу Ильича.
Дурная слава закрепилась за этой дорогой давно. Говорят, что и в наши дни на разных участках шоссе Энтузиастов не раз видели страшного бородатого мужика, смахивающего на бомжа: бродит тяжело, «будто цепь за собой волочит», и норовит остановить проезжающий транспорт. «Легенда гласит, что это призрак разбойника-каторжанина, загубившего более ста душ и сгинувшего на этапе по Владимирскому тракту «без покаяния и погребения». Теперь совестью мучается: остановит машину и просит: «Простите меня, люди добрые!» И если вам доведется увидеть на шоссе привидение душегубца, машущего рукой, ни в коем случае не останавливайте автомобиль, а если уж остановили и услышали просьбу: "Прости меня, добрый человек!" – отвечайте: "Бог простит!" – и немедленно уезжайте.
Согласно другой легенде именно над этой дорогой летали московские ведьмы на шабаш к ведьмам киевским.
Слово "Владимирка" вошло в русский разговорный и литературный лексикон, как синоним понятия о безотрадном и скорбном мученическом пути на сибирскую голгофу изгнанников, борцов-энтузиастов с царизмом за лучшую долю, свободу и счастье угнетенного трудового народа России.
Вся она сплошь состояла из постоялых дворов, в которых останавливались все обозы, проходившие по Владимирскому и Рязанскому трактам. Дома были все каменные, двухэтажные, но сами дворы были с деревянными навесами и вымощены тоже деревом.
Вся улица была уставлена продающимися телегами, тарантасами, кибитками. Торговали на ней и экипажами средней руки, и шорным товаром, и всем, что нужно ездившим по дорогам. Для проезда оставлена была только середина улицы. Улица эта была очень широкая. На ней с раннего утра толпился народ и она представляла большую ярмарку.
Далее за Горбатым мостом начиналась Дангауэровская слобода..
Здесь, около заставы, находилась пересыльная тюрьма, где останавливались для отдыха и проверки идущие в Сибирь арестанты. Это было местом последнего прощания с женами и родными. Сколько горьких слез пролито в этом «желтом» мрачном доме и около него! Каждый понедельник или вторник выводили отсюда арестантов и выстраивали их. А по обе стороны дороги стояли, дожидавшиеся их, заплаканные бабы с узелками в руках. Впереди каторжные в кандалах, ножных и ручных, далее в одних ручных, а там и просто без кандалов, а за ними возы с бабами – женами, ехавшими за мужьями, детьми и больными. Лязг цепей, звяканье ружей конвойных, плач матерей, жен и близких родных ссылаемых – все это представляло такую душу надрывающую картину, что жутко становилось и больно-больно ныло сердце.